Из Обзора практики применения общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации при рассмотрении уголовных дел (утвержден Президиумом ВС РФ 8.12.2021)
Опубликован на сайте ВС РФ: https://vsrf.ru/documents/thematics/30586/, стр. 29-36.
Допустимость доказательств по уголовному делу определяется положениями уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации, общепризнанными принципами и нормами международного права и международными договорами Российской Федерации.
Европейский Суд неоднократно подчеркивал, что в его обязанности в принципе не входит решение вопроса о допустимости определенных видов доказательств, например, о допустимости доказательств, полученных незаконным с точки зрения национального законодательства образом, или вопроса о виновности или невиновности заявителя. Вопрос, на который Суд должен дать ответ, заключается в том, являлось ли производство, в ходе которого были получены данные доказательства, справедливым в целом. При решении вопроса о справедливости производства необходимо учитывать соблюдение или несоблюдение прав стороны защиты. В частности, необходимо установить, была ли заявителю предоставлена возможность оспорить достоверность доказательств и их использование. Кроме того, следует принять во внимание вопрос качества доказательств и рассмотреть при этом вопрос наличия или отсутствия оснований сомневаться в их достоверности или точности с учетом обстоятельств, при которых они были собраны. Отсутствие каких-либо материалов, подтверждающих собранные доказательства, не обязательно означает, что производство было несправедливым. При наличии убедительных доказательств, полученных в обстоятельствах, которые исключают какие-либо сомнения в их достоверности, представление подтверждающих доказательств не столь обязательно (см., например, пункт 57 постановления от 7 ноября 2017 года по делу «Константин Москалев против Российской Федерации»).
Схожую позицию занимают и международные договорные органы, действующие в рамках ООН. Так, Комитет ООН по ликвидации расовой дискриминации отмечает, что в его компетенцию не входит оценка толкования национальными органами фактов и национального законодательства, за исключением случаев, когда принятые решения являются явно произвольными или иным образом равносильны отказу в правосудии (см., например, пункт 7.5 Мнения Комитета по ликвидации расовой дискриминации от 5 декабря 2016 года по делу «Бенон Пьетри против Швейцарии»).
Согласно статье 5 Федерального закона от 12 августа 1995 года № 144-ФЗ (в редакции от 24 июля 2007 года № 211-ФЗ) «Об оперативно-розыскной деятельности» органам (должностным лицам), осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, запрещается подстрекать, склонять, побуждать в прямой или косвенной форме к совершению противоправных действий (провокация).
В пункте 14 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 июня 2006 года № 14 (в редакции от 30 июня 2015 года № 30) «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» предусматривается, что в тех случаях, когда материалы уголовного дела о преступлении рассматриваемой категории содержат доказательства, полученные на основании результатов оперативно-розыскного мероприятия, судам следует иметь в виду, что для признания законности проведения такого мероприятия необходимо, чтобы оно осуществлялось для решения задач, определенных в статье 2 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», при наличии оснований и с соблюдением условий, предусмотренных соответственно статьями 7 и 8 указанного федерального закона.
Исходя из этих норм, в частности, оперативно-розыскное мероприятие, направленное на выявление, предупреждение, пресечение и раскрытие преступления, а также выявление и установление лица, его подготавливающего, совершающего или совершившего, может проводиться только при наличии у органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, сведений об участии лица, в отношении которого осуществляется такое мероприятие, в подготовке или совершении противоправного деяния.
Европейский Суд отмечал, что видит сложности, с которыми сталкиваются органы государственной власти в борьбе с тяжкими преступлениями, и необходимость в более усовершенствованных методах расследования, которые иногда требуются в этом контексте. В принципе прецедентная практика Европейского Суда не запрещает ссылаться – на стадии расследования уголовного дела и в случае, если позволяет характер преступного деяния – на доказательства, полученные в результате проведения сотрудниками органов внутренних дел операции под прикрытием. Однако «применение агентов под прикрытием должно быть ограничено; сотрудники милиции могут действовать тайно, но не заниматься подстрекательством» (см., например, пункт 128 постановления от 26 октября 2006 года по делу «Худобин против Российской Федерации»).
При этом, по мнению Европейского Суда, в делах, главные доказательства по которым были получены в ходе оперативного эксперимента, власти должны доказать наличие веских причин для его проведения. Они должны найти конкретные и объективные доказательства начала действий в составе преступления, за которое заявитель впоследствии был привлечен к ответственности. Суд подчеркивает необходимость проверки любых данных, на которые опираются власти, и то, что использование доказательств, полученных в результате провокации, нельзя оправдать государственными интересами, поскольку в противном случае обвиняемый может изначально полностью лишиться права на справедливое судебное разбирательство (см. пункт 52 постановления от 30 октября 2014 года по делу «Носко и Нефедов против Российской Федерации») 10 .
По приговору Магаданского областного суда от 6 апреля 2015 года, постановленному с участием присяжных заседателей, К. осужден к лишению свободы по пункту «б» части 4 статьи 2291 и части 3 статьи 30, части 3 статьи 228 УК РФ.
В апелляционных жалобах осужденный К. и защитник в интересах осужденного К. просили отменить приговор. По мнению защитника, судом допущено существенное нарушение уголовно-процессуального закона, выразившееся в том, что присяжным заседателям было представлено недопустимое доказательство ‒ материалы, полученные в результате проведения оперативно-розыскных мероприятий сотрудниками регионального управления Федеральной службы безопасности, в нарушение статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод ввиду совершенного акта провокации со стороны сотрудников правоохранительных органов.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации приговор оставила без изменения, апелляционную жалобу без удовлетворения, обратив внимание на следующее. Статья 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, гарантирующая право на справедливое судебное разбирательство, в толковании Европейского Суда по правам человека, запрещает 10 Для сведения. В 2021 году Верховным Судом Российской Федерации было подготовлено Обобщение практики и правовых позиций Европейского Суда по правам человека по делам, где рассматривался вопрос о предполагаемом нарушении Российской Федерацией пункта 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года в связи с совершением заявителями преступлений вследствие подстрекательства со стороны сотрудников правоохранительных органов (актуализированное по состоянию на 1 ноября 2021 года) (см. официальный сайт Верховного Суда Российской Федерации, подраздел «Международная практика» за 2021 год раздела «Документы». Режим доступа: URL: http://www.vsrf.ru/documents/international_practice/30515/). использовать доказательства, полученные незаконным путем, в том числе – в результате провокации или подстрекательства со стороны сотрудников правоохранительных органов.
Европейский Суд по правам человека признал, что использование особых следственных методов – в частности, агентурных методов, – само по себе не нарушает права на справедливое судебное разбирательство. Однако ввиду риска подстрекательства со стороны полиции при использовании таких методов их использование должно быть ограничено четкими рамками. В связи с этим Суд указал: полиция вправе действовать под прикрытием, но не подстрекать к преступлению.
Европейский Суд определил подстрекательство (в противоположность законному расследованию под прикрытием) как ситуацию, когда сотрудники полиции либо сил безопасности или иные лица, действующие на основании переданных им указаний, не ограничиваются только расследованием уголовных деяний преимущественно в пассивной форме, но оказывают влияние на субъект с целью спровоцировать совершение правонарушения, которое не могло быть совершено в противном случае, с целью установить возможность совершения правонарушения и, таким образом, предоставить доказательства и начать уголовное преследование.
При решении было ли расследование «по существу пассивным», Европейский Суд рассматривает причины проведения операции под прикрытием и поведение органов власти, проводящих ее. В частности, Суд определяет, имелись ли объективные подозрения, что заявитель принимал участие в преступной деятельности или был склонен к совершению уголовного правонарушения. При этой оценке Суд принимает во внимание ряд факторов. Например, в постановлении по делу «Тейшейра де Кастро против Португалии», на которое сослался автор жалобы, Суд, принимая решение о наличии провокации, учел inter aliа тот факт, что заявитель не имел ранее судимостей и именно полиция инициировала совершение преступления, а не «присоединилась» к уже совершаемому деянию, как это имело место в деле «С. против Португалии».
Судебная коллегия отметила, что фактические обстоятельства рассматриваемого уголовного дела существенно отличаются от имеющихся в деле «Тейшейра де Кастро против Португалии», рассмотренном Европейским Судом по правам человека, поэтому ссылка на данное решение является необоснованной.
Судебной коллегией были применены в данном деле критерии оценки законности получения доказательств, выработанные Европейским Судом по правам человека при рассмотрении жалоб на провокацию следственных органов. Так, в постановлении по делу «Лагутин и другие против Российской Федерации» от 24 апреля 2014 года Европейский Суд обратил особое внимание на роль российских судов в рассмотрении тех уголовных дел, в которых обвиняемые заявляют о подстрекательстве к совершению преступлений. Европейский Суд в постановлении отметил, что суды обязаны рассматривать любое спорное заявление о провокации согласно требованиям о справедливом судебном разбирательстве. Соответствующая процедура должна быть основана на принципе состязательности и быть тщательной, всесторонней и окончательной в разрешении вопроса о провокации, при этом бремя доказывания лежит на стороне обвинения, которая должна представить доказательства отсутствия провокации. В судебном порядке должны быть проверены основания для проведения оперативно-розыскного мероприятия, степень участия полиции в совершении преступления, а также характер провокации или любого рода давления в отношении заявителя.
Учитывая вышеизложенное, изучив материалы дела, Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации пришла к выводу о том, что судом первой инстанции проведена всесторонняя и тщательная проверка доказательств, представленных стороной обвинения, на предмет их допустимости, вывод суда об отсутствия провокации со стороны следственных органов обоснован и отвечал правовым позициям Европейского Суда по правам человека.
Оспариваемое защитником постановление от 20 января 2015 года, которым отказано в удовлетворении ходатайства о признании недопустимым доказательством аудиозаписей, полученных в результате оперативно-розыскных мероприятий «оперативный эксперимент», проведенных на основании постановлений от 13 и 22 марта 2013 года, проверено Судебной коллегией. Указанное постановление включает результаты проверки судом первой инстанции содержания оперативных материалов, свидетельствующих о возможной причастности К. к незаконному обороту наркотиков, а также о наличии оснований для проведения оперативно-розыскных мероприятий.
Судом первой инстанции установлено, что оперативно-розыскные мероприятия – «оперативный эксперимент» – проведены в отношении К. на основании постановлений от 13 и 22 марта 2013 года в рамках уголовного дела, возбужденного по факту контрабанды наркотических средств; решения об их проведении приняты уполномоченными лицами, содержат необходимую мотивировку и обоснование. Поэтому суд правомерно признал допустимыми доказательствами материалы, полученные в результате проведения данных мероприятий.
Судом первой инстанции проверены все материалы, на которые ссылалась сторона защиты, как на доказательство провокации, сделан обоснованный вывод о законности проведенных мероприятий и допустимости доказательств, полученных в результате их проведения.
Таким образом, по мнению Судебной коллегии, умысел на совершение преступлений сформировался у К. самостоятельно, независимо от действий сотрудников, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность (определение Судебной коллегии по уголовным делам 34 Верховного Суда Российской Федерации от 7 июля 2015 года № 93-АПУ15- 1СП).
В пункте 11 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2017 года № 51 «О практике применения законодательства при рассмотрении уголовных дел в суде первой инстанции (общий порядок судопроизводства)» внимание судов было обращено на необходимость принятия исчерпывающих мер для обеспечения участия в судебном заседании неявившегося потерпевшего или свидетеля, достигшего возраста восемнадцати лет. Если в результате таких мер обеспечить его явку в судебное заседание не представилось возможным, то суд вправе решить вопрос об оглашении ранее данных им показаний и о воспроизведении приложенных к протоколу допроса (очной ставки) материалов записи этих показаний с согласия сторон. Для оглашения показаний в случаях неявки, указанных в части 2 статьи 281 УПК РФ, согласия обеих сторон не требуется.
Исходя из положений частей 2 1 , 6 статьи 281 УПК РФ и подпункта «d» пункта 3 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года в их взаимосвязи оглашение без согласия одной из сторон показаний неявившегося потерпевшего или свидетеля, достигшего возраста восемнадцати лет, и о воспроизведении материалов записи его показаний, а равно оглашение без такого согласия показаний несовершеннолетнего потерпевшего или свидетеля допускается при условии, что обвиняемому (подсудимому) в досудебных стадиях производства по делу была предоставлена возможность оспорить показания свидетельствующего против него лица предусмотренными законом способами.
Европейский Суд по правам человека неоднократно обращал внимание на то, что власти должны принимать все разумные меры, обеспечивающие явку свидетеля для непосредственного допроса судом первой инстанции. В отношении показаний свидетелей, которые недоступны для допроса в присутствии обвиняемого или его защитника, Европейский Суд подчеркивает: «пункт 1 статьи 6 Конвенции во взаимосвязи с подпунктом «d» пункта 3 статьи 6 Конвенции обязывает власти государств-участников принимать позитивные меры, обеспечивающие возможность допроса свидетелей обвиняемым или его право на то, чтобы эти свидетели были допрошены. Такие меры образуют достаточную тщательность, которую государства-участники обязаны проявлять, чтобы права, гарантированные статьей 6 Конвенции, осуществлялись эффективным способом» (см., например, пункт 36 постановления от 5 февраля 2009 года по делу «Макеев против Российской Федерации»).
Согласно позициям Комитета ООН по правам человека, в подпункте «е» пункта 3 статьи 14 Международного пакта о гражданских и 35 политических правах от 16 декабря 1966 года гарантируется право обвиняемых в уголовном преступлении лиц допрашивать показывающих против них свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и право на вызов и допрос их свидетелей на тех же условиях, какие существуют для свидетелей, показывающих против них. В качестве варианта применения принципа равенства состязательных возможностей данная гарантия имеет важное значение для обеспечения эффективной защиты обвиняемыми и их защитниками и тем самым обвиняемым гарантируются те же самые юридические полномочия требовать присутствия свидетелей и допрашивать или подвергать перекрестному допросу любых свидетелей, имеющихся у стороны обвинения. Вместе с тем эта гарантия не предоставляет неограниченного права на привлечение к участию в процессе любого свидетеля по требованию обвиняемых или их защитников, но только лишь право на допуск свидетелей, имеющих значение для защиты, а также на предоставление надлежащей возможности опросить и оспорить заявления показывающих против них свидетелей на одной из стадий судопроизводства. В этих пределах и в зависимости от ограничений, касающихся использования заявлений, признательных показаний и других доказательств, полученных в нарушение статьи 7 Международного пакта о гражданских и политических правах, определять допустимость доказательств и то, каким образом суды оценивают их, надлежит в первую очередь внутренним законодательным органам государств-участников (см., например, пункт 39 Замечания общего порядка № 32. Статья 14: Равенство перед судами и трибуналами и право каждого на справедливое судебное разбирательство. Принято Комитетом по правам человека на его 90-й сессии (9–27 июля 2007 года). CCPR/C/GC/32)11 .
По приговору Курганского городского суда Курганской области от 21 сентября 2016 г. Ш. осужден по пункту «г» части 2 статьи 161 УК РФ к 3 годам 6 месяцам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима.
Как усматривалось из материалов дела, в подтверждение виновности Ш. суд первой инстанции (наряду с иными доказательствами) сослался в приговоре на показания потерпевшего К., данные им в ходе предварительного расследования. Эти показания потерпевшего были оглашены по ходатайству государственного обвинителя при отсутствии согласия подсудимого и его защитника, которые возражали против их 11 Для сведения. В 2016 году в Верховном Суде Российской Федерации было подготовлено Обобщение правовых позиций международных договорных органов по вопросам обеспечения права обвиняемого на защиту при оценке доказательств по уголовному делу (см. официальный сайт Верховного Суда Российской Федерации, подраздел «Международная практика» за 2016 год раздела «Документы». Режим доступа: URL: http://www.vsrf.ru/documents/international_practice/26347/) оглашения. Мотивируя решение об оглашении показаний потерпевшего К., суд первой инстанции сослался на часть 2 статьи 281 УПК РФ, поскольку потерпевший К. являлся иностранным гражданином, который отказался явиться в судебное заседание. Очные ставки между потерпевшим К. и Ш. следователем не проводились, возможность задавать вопросы потерпевшему при производстве предварительного следствия Ш. не предоставлялась.
Сославшись на правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации и Европейского Суда по правам человека, президиум Курганского областного суда обратил внимание на то, что оглашение показаний, данных не явившимися в суд потерпевшим или свидетелем при производстве предварительного расследования, допускается лишь в исключительных случаях, предусмотренных законом, если обеспечена надлежащая оценка достоверности этих показаний в качестве доказательств, а у обвиняемого была возможность задать вопросы лицу, который дает против него показания, в том числе путем проведения в ходе досудебного производства очных ставок с его участием, или оспорить достоверность его показаний на стадии досудебного производства или в предыдущих судебных стадиях разбирательства по уголовному делу. При этом сторона обвинения обязана предпринять исчерпывающие меры для обеспечения участия в судебном заседании неявившихся свидетеля или потерпевшего, включая тех, место проживания которых неизвестно или которые проживают за границей.
В материалах дела имелась копия адресованного председательствующему письменного заявления от имени К. о нежелании являться в суд, приобщенная по ходатайству государственного обвинителя. Однако сведений о том, каким образом этот документ оказался у государственного обвинителя, и какие меры предпринимались судом для обеспечения участия К. в судебном разбирательстве, в деле не имелось.
При указанных обстоятельствах, по мнению президиума Курганского областного суда, у суда не имелось достаточных оснований для оглашения в порядке пункта 3 части 2 статьи 281 УПК РФ показаний потерпевшего К., являвшегося гражданином Республики Туркменистан, данных им при производстве по уголовному делу предварительного следствия, которые не могли быть использованы в суде стороной обвинения и положены в основу приговора.
Президиум Курганского областного суда изменил приговор Курганского городского суда от 21 сентября 2016 года: исключил из числа приведенных в нем доказательств показания потерпевшего К. (постановление президиума Курганского областного суда от 27 ноября 2017 года).