В Древнем Китае подозреваемого заставляли набрать в рот горсть риса, а у арабов – лизнуть раскаленный клинок. Если рис был сухим или подозреваемый получал ожог от клинка, значит, у него перед этим от страха пересохло во рту, что свидетельствовало о его виновности…. И надо сказать, что вероятность возникновения сухости во рту от страха быть уличенным в преступлении никто не оспаривает, а за прошедшие века человечество научилось фиксировать не только эту, но и иные физиологические реакции организма.
Ознакомившись с сообщением Льва Левинсона «МВД: ложь детектора» - о том, что МВД России предлагается включить психофизиологические экспертизы в число т.н. традиционных видов экспертиз, хотелось бы сказать, что допустимость применения полиграфа в доказывании по уголовным делам обсуждается в криминалистике и судебной экспертизе давно. Известный криминалист профессор Р.С. Белкин в своем трехтомном курсе криминалистики посвятил отдельный раздел проблеме полиграфа, которую рассмотрел в техническом, тактическом, этическом и уголовно-процессуальном аспектах. Говоря о технической стороне, Р.С. Белкин еще в 1997 году отметил, что «уже в существующем виде полиграф представляет собой точный прибор, достоверно отражающий психофизиологическое состояние организма испытуемого лица. Этот факт не отрицают, да, в сущности, и не могут отрицать и противники полиграфа, поскольку последний представляет собой комплекс приборов, давно и надежно зарекомендовавших себя в медицинской практике и практике психофизиологических эксперимента¬льных исследований». Но применительно к тактическому аспекту проблемы, проф. Белкин Р.С. обращал внимание, что основным вопросом здесь является: можно ли с помощью полиграфа получить однозначно толкуемую информацию о причинах эмоциональной реакции испытуемого? «Эксперименты показывают, - отмечал проф. Белкин Р.С., - что решение этого вопроса заключается в передаче испытуемому информации таким образом, чтобы она воздействовала избирательно и вызывала наиболее сильную эмоциональную реакцию лишь в строго ограниченных случаях, подлежащих однозначному объяснению. На первый план, таким образом, выступает организация и тактика самого эксперимента; с точки зрения достоверности и надежности результатов применения полиграфа, тактический аспект проблемы оказывается решающим». При этом «отказ от испытания не свидетельствует о виновности лица или иной его причастности к преступлению». Таким образом, еще и в конце 90-х годов обращалось внимание, что «поскольку противники применения полиграфа настойчиво аргументируют свою негативную позицию утверждением, что результаты тестирования невозможно однозначно связать с подлинной причиной вызванных реакций, и в некоторых случаях … это действительно так, в спорных случаях очевидно следует ограничиться констатацией наличия у испытуемого не “информации причастности”, а информации осведомленности о тех или иных обстоятельствах события, учитывая возможность случайного источника такой информации».
При рассмотрении этического аспекта проблемы проф. Белкин Р.С. в числе противников полиграфа называл не только проф. Ларина А.М., но и известного процессуалиста проф. М.С. Строговича, приводя следующую цитату последнего: “Мы отвергаем подобные способы как потому, что они, облекаясь в наукообразные формы, по существу не имеют ничего общего с подлинной наукой и могут плодить лишь ошибки, извращая действительность, так и потому, что такие приемы в судопроизводстве решительно противоречат элементарным нравственным нормам и унижают человеческое достоинство тех, кто подвергается подобным испытаниям”. Также применительно к позиции противников применения полиграфа обращалось внимание на недопустимость любой формы обмана при применении технических средств в уголовном судопроизводстве, в связи с чем проф. Строгович М.С. в вышеприведенной цитате говорит о «наукообразных формах», хотя полновесное обвинение теории полиграфа в не научности нельзя назвать убедительным – речь скорее пойдет о неопределенности предмета экспертизы с использованием полиграфа, о чем мы кратко укажем ниже. Наконец, рассматривая этический аспект проблемы полиграфа, проф. Белкин Р.С., с нашей точки зрения, резонно указал, что «ставить полиграф в один ряд, например, с гипнозом или наркоанализом, как это делает А. М. Ларин и ряд других авторов, — означает расценивать его именно как средство такого психического насилия». Отметим при этом, что сами по себе этапы подготовки испытуемого к производству психофизиологической экспертизы (равно как и к допросу с применением полиграфа) в принципе исключают возможность принудительного проведения таких исследований.
Говоря об уголовно-процессуальном аспекте проблемы, проф. Белкин Р.С. резонно обратил внимание на то, что применение полиграфа при допросе в уголовном судопроизводство требует именно законодательно закрепить, в частности, положение о том, что «результаты применения полиграфа не имеют доказательственного значения и используются следователем лишь как ориентирующая информация; доказательствами признаются лишь фактические данные, содержащиеся в показаниях допрашиваемого. Материальные свидетельства применения полиграфа (ленты, записи) к делу не приобщаются». Резюмируя же свой анализ данной проблемы, проф. Белкин Р.С. приходит к выводу, что само по себе обсуждение вопроса о допустимости и порядке применения полиграфа в уголовно-процессуальном доказывании требует накопления и обобщения значительного эмпирического материала по применению такого метода в оперативно-розыскной деятельности (но не в доказывании по уголовным делам), и «поспешность в этом деле явно противопоказана». Такая ситуация имела место на 1997 год в проведенном анализе профессора Белкина Р.С., без ссылок на труды которого не обходилась практически ни одна кандидатская или докторская диссертация по проблемам криминалистики и судебной экспертизы. После этого прошло без малого 20 лет, за которые, надо полагать, вышеприведенные выводы могли бы претерпеть существенные изменения или даже показать свою несправедливость.
Общие краткие сведения о полиграфе доступны читателю в «Википедии», где приведена информационная статья о полиграфе или о детекторе лжи. В основном на примерах практики применения полиграфа в зарубежных странах, авторы этой статьи выделяют ряд факторов, влияющих на конечный результат психофизиологического исследования, среди которых: возможность ошибочной интерпретации результатов и проблема предубежденности специалиста-полиграфолога. Иными словами, если специалист полагает, что доставленное к нему на исследование лицо действительно причастно к преступным событиям, про осведомленность лица о которых специалисту предстоит сделать вывод, то сама по себе возможность широкой интерпретации специалистом результатов психофизиологического исследования может привести к ложным выводам, которые специалист по этим результатам сделает. Но называется и оборотная сторона проблемы: поскольку фиксируемые полиграфом реакции организма отражают не истинность фактов, а веру в нее испытуемого, последний может влиять на эти реакции своего организма, если будет достаточно убежден (или убедит себя) в истинности тех или иных фактов.
Из практики известно, что допрос с применением полиграфа или соответствующая судебная экспертиза назначается не всегда, а в особо сложных ситуациях, когда, например, обвиняемый (то же относится и к потерпевшему) убедительно утверждает о фактах, проверка которых традиционными средствами уголовно-процессуального доказывания затруднена. И тогда мы оказываемся в системе проверки на полиграфе, с одной стороны которой (назовем ее «вход») речь может идти о намеренном изменении испытуемым реакций своего организма или ненамеренном изменении психо-эмоционального состояния в связи самой по себе процедурой исследования, с другой (назовем ее, «выход») специалист из-за своей предубежденности может пытаться интерпретировать результаты исследования в смысле ложности утверждений испытуемого лица. Но самое плохое здесь то, что проверить объективность работы такой «системы» практически невозможно в силу широты возможностей интерпретации реакций организма, а также и непостоянности таких реакций. В 2003 году Национальная академия наук США опубликовала отчёт «Полиграф и выявление лжи», указав, что большинство исследований с применением полиграфа были «ненадёжны, ненаучны и предвзяты».
Между тем, на этом теоретическом фоне примерно с 2009 года полиграф стал активно внедряться в работу органов СКР. В своем интервью «Новой газете» Председатель СКР профессор Бастрыкин А.И., в частности, указал: В настоящее время практически повсеместно в практику расследования внедрены цифровые технологии. В деятельности правоохранительных органов широко используется полиграф. Новеллой является внедрение в следственную практику такого приема для оживления памяти, как метод гипнорепродукции. С каждым годом расширяются возможности различных видов судебных экспертиз, часто используются возможности одорологической экспертизы — исследование запаховых следов человека…» - см. подробнее – «Новая газета» №№50-51 от 18 мая 2009 г. То есть, полиграф стал вполне продвигаться в практической криминалистики, причем даже не сам по себе, а наряду с иными спорными методами, такими как гипноз или экспертиза следов запаха. К слову сказать, в «Новой адвокатской газете» (№11 (076) за июнь 2010 г. – С. 14) была опубликована интересная статья «Один эксперт и три собаки», где автор рассказал о ситуации, когда на основании экспертизы запаховых следов человека осудили к 5 годам лишения свободы. Автор статьи обращал внимание, что запаховая экспертизы была выполнена с привлечением собаки, от реакции которой на следы запахов на представленных ей (собаке) объектах зависел вывод такой экспертизы, который был дан в пользу версии обвинения с точностью 99,999998 процента…. Заключение было выдано специалистом – кинологом, собака в суде не проверялась.
В 2008 году, в журнале «Эксперт-криминалист» (№2) была опубликована статья Гургенидзе Е.В. и Колкутина В.В. «Опыт внедрения психофизиологической экспертизы с применением полиграфа в практику государственного судебно-экспертного учреждения», из которой в смысле обсуждаемого нами вопроса представляют интерес, прежде всего, приведенные авторами статистические данные: «Если в 2005 г. было назначено на 22% экспертиз больше, чем в 2004 г., то в 2006 г. количество выполненных психофизиологических экспертиз превышало на 218% аналогичный показатель 2005 г. Судя по показателям, имеющимся на 1 июля 2007 г., можно предположить дальнейший рост данного показателя. В большинстве случаев (более 90%) экспертизы назначали следователи прокуратур, как военных, так и территориальных…». Теперь же, как это предлагается в обсуждаемом проекте приказа МВД России, психофизиологические экспертизы могут стать традиционными видами экспертиз.
Причем неправильно утверждать, что сторонники расширения применения полиграфа в уголовном судопроизводстве представлены только работниками правоохранительных ведомств. Так, например, положительные в смысле доводов о расширении такой практики, статьи опубликованы в таких журналах, как «Бизнес-адвокат» (2006 г., №1 – «Психофизиологическая экспертиза с использованием полиграфа имеет право на жизнь – последний шанс доказать невиновность»), «Адвокат» (2005 го., №7 – «Психофизиологическая экспертиза с применением полиграфа») и др. В адвокатской практике также вполне бывают ситуации, когда адвокат, будучи действительно убежден в невиновности своего подзащитного, не видит иных средств опровергнуть версию обвинения, кроме как просить о проведении допроса с применением полиграфа или о назначении психофизиологической экспертизы. Иной раз о том же просят суд или следователя сами обвиняемые. Специалисты полиграфологи вполне предоставляют свои услуги по обращениям адвокатов. Авторы статьи «Психофизиологическая экспертиза с применением полиграфа» отмечают, например: «Применение в уголовном процессе такой экспертизы иногда может стать для заведомо невиновного человека последней возможностью доказать свою непричастность к инкриминируемому ему преступлению. И уже есть прецеденты, когда судья выносит постановление о назначении психофизиологических экспертиз с применением полиграфа…». Но на самом деле, как раз судебная практика использование полиграфа (хоть в виде допроса, хоть в виде экспертизы) не особо приветствует.
На наш взгляд, причины тому подробно изложены в опубликованной в журнале «Российский следователь» (№6 за 2007 год) статье Китаева Н. – «Психофизиологическая экспертиза – грубое нарушение инструкции о порядке применения полиграфа при опросе граждан». На положениях этой статьи стоит остановиться немного подробнее. Так, на 2007 год в РФ опрос с помощью полиграфа регламентировала Инструкция о порядке применения полиграфа при опросе граждан, утвержденная Генпрокуратурой России и ФСБ РФ и зарегистрированная Минюстом России 28.12.1994 г. Ее положения, во-первых, состояли в том, что опрос может носить исключительно добровольный характер, а результаты такого опроса не могут использоваться в качестве доказательств в суде и носят вероятностный характер. С другой стороны, Китаев Н. справедливо обращает внимание на то, что «самые современные полиграфы, по мнению многих ученых и практиков, не гарантируют достоверность заключения даже опытного оператора… Поэтому результат данного обследования просто не имеет такого свойства доказательств, как достоверность, а следовательно, не может быть доказательством». Правда, применительно к доводу автора о таком свойстве доказательств, как достоверность, справедливости ради следует сказать, что достоверность, в качестве свойства доказательства, в теории уголовно-процессуального доказывания называется не всеми авторами (т.к. достоверность доказательства оценивается в процессуальном решении по делу субъектом вынесения такого решения – следователем или судом), но применительно к теме настоящей статьи это ничего не меняет, т.к. речь в статье Китаева Н. идет скорее о свойстве достоверности применительно к судебной экспертизе или к заключению специалиста, а последние таким свойством обладать должны. И достоверность эта должна быть проверяемой.
В указанной работе Н. Китаев справедливо обращает внимание на то, что существо работы полиграфолога при проведении опроса и при производстве судебной психофизиологической экспертизы одинаково – просто в последнем случае справка полиграфолога (не допустимая в качестве доказательства) превращается в заключение экспертизы, являющееся доказательством в смысле ст. 74 УПК РФ. Причем обращается внимание, что положения ст.ст. 47 и 195 УПК РФ не содержат указаний на право обвиняемого отказаться от участия в судебной экспертизе, но о недопустимости принудительного производства таковой (без согласия испытуемого) говорит ст. 28 ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ». Но важно иное. Судебная экспертиза должна отвечать такому критерию, как научная обоснованность, иметь четко определенный предмет исследования, неопределенность которого имеет следствием невозможность объективной оценки достоверности выводов эксперта. А, следовательно, выводы такой экспертизы, с нашей точки зрения, не могут быть положены судом в основу или даже для обоснования приговора, равно как и в основу иного итогового решения по делу, если таковое выносится следователем на досудебной стадии.
Чтобы у читателя не сложилось впечатление, что в научной литературе представлена в основном только критика применения полиграфа, отметим, что в работах Холодного Ю.И. (см., например, журнал «Вестник криминалистики» - серия статей), Комиссарова Я.В., Белюшиной О.В. и др. приводится аргументация о целесообразности развития применения полиграфа в доказывании и о научной обоснованности данного вида исследований, и об их практической значимости для судопроизводственной практики. Так, применительно к вопросу о предмете судебной психофизиологической экспертизы Холодный Ю.И. разъясняет, что данный вид исследований относится к категории следов, называемых в криминалистике идеальными следами, т.е. следами событий прошлого, хранящимися в памяти человека – «образно говоря, - «виртуальная трасология». «Предметом конкретной СПфЭ (судебной психофизиологической экспертизы) является установление фактических данных, представляющих интерес для конкретного уголовного дела и сформированных в виде конкретных вопросов, на которые предстоит отвечать полиграфологу в результате исследования в ходе ОИП (опрос с использованием полиграфа) памяти конкретного лица (подэкспертного)» - см. подробнее: Вестник криминалистики №1 (25). 1998. С. 28 – 29. Из такого определения следует, что объектом исследования являются следы памяти человека. Однако, эти же «следы памяти» мы фиксируем при обычном допросе лица, которое эти следы воспроизводит в своих показаниях. На данном этапе развития науки сведения из своей памяти может достоверно сообщить только сам человек. Если человек допускает возможность чтения его мыслей иными людьми или приборами – обычным следствием этого является консультация у психиатра.
Нам представляется, полиграф исследует все же не следы памяти, а реакции организма человека, отвечающего на вопросы полиграфолога. И вот уже эти реакции собственно и являются объектом изучения и оценки специалистом, который на основе этих исследований делает вывод о том, насколько добросовестно испытуемое лицо воспроизводило следы из своей памяти. При этом сами по себе следы памяти никто не исследует и исследовать не может – память человека в смысле ее материальной составляющей является еще совсем не изученным предметом нейробиологии, нейрохимии, но никак не полиграфолога, а современной наукой пока не опровергнут тезис о нематериальной природе высшей нервной деятельности человека, в т.ч. его памяти. И именно настолько мы сегодня далеко от понимания психики человека, и если бы реакции человеческого тела могли бы природу психики полноценно и очевидно раскрыть и объяснить, это был бы революционный шаг не только в истории науки о человеке, но и религии. Однако, на сегодня, общество все же не считает, что естественно научные теории дают достаточные ответы на эти многовековые вопросы.
В последующей статье, опубликованной в «Вестнике криминалистики» (№1 (29), Холодный Ю.И. указывает на следующие, решаемые психофизиологическим исследованием, задачи, а именно диагностирование специалистом: 1) совершения подэкспертным действий, связанных с событием преступления; 2) осведомленность подэкспертного о каких-либо обстоятельствах события преступления; 3) о мотивах действий подэкспертного, связанных с событием преступлений. Здесь несложно видеть, что для субъектов доказывания (следователь, дознаватель, прокурор, суд, а также и участники процесса со стороны защиты и со стороны потерпевшего) по сложным делам о неочевидных преступлениях возможности привлечения специалиста для разрешения вышеуказанных трех задач выглядит очень привлекательно, т.к. по существу эти 3 задачи являются ключевыми для установления обстоятельств ст. 73 УПК РФ, подлежащих доказыванию по любому уголовному делу.
Но давайте с вами допустим, что по делу получено заключение эксперта (или специалиста) о том, что обвиняемый Иванов совершил такие-то действия в отношении потерпевшего Петрова по таким-то мотивам. Или напротив, этих действий Иванов в отношении Петрова не совершал. Насколько это будет значимо для разрешения дела Иванова по существу? Если против Иванова по делу больше никаких иных существенных доказательств нет, то суд не вынесет в отношении него приговор, положив в основу такое заключение психофизиологической экспертизы – иначе такой суд уподобиться древне китайскому суду, сделавшего вывод о виновности после изучения выплюнутого подозреваемым риса на предмет степени его увлажнения в полости рта. Причем с практической точки зрения, если при рассмотрении дела судом сторона обвинения (или в дальнейшем суд – в приговоре) включают заключение психофизиологической экспертизы в качестве основного доказательства вины, почему стороне защиты не просить о проведении в судебном заседании древне китайского теста с рисом? Ведь если о том, какие именно реакции и как фиксирует прибор под назначением «полиграф» участники судопроизводства обычно сами не знают, то они точно знают, что если человек очень боится, то рис он выплюнет сухим… Но а если есть иные доказательства совершения Ивановым преступления, то зачем суду экспертиза с применением полиграфа? И еще более важный вопрос: насколько допустимо ставить под сомнение (а точнее даже признавать недостоверными) показания Иванова о своей памяти о подлежащих установлению обстоятельств, как единственного субъекта, который может эту свою память использовать, только на основе решения полиграфолога о том, что наблюдавшиеся им реакции организма Иванова ориентируют на ложность его показаний? С точки зрения уголовно-процессуального закона важно понимать, что согласно ст. 74 УПК РФ доказательством по уголовному делу являются показания допрашиваемого лица, а согласно ст. 87 УПК РФ проверка доказательств осуществляется дознавателем, следователем, прокурором и судом, но не экспертом и не специалистом. И оценка эта производится на основе сопоставления доказательства с иными доказательствами. В случае же с применением психофизиологических исследований для решения предлагаемых Холодовым Ю.И. задач де-факто оценку показаний Иванова будет давать не предусмотренный ст. 87 УПК РФ участник судопроизводства, т.е. эксперт или специалист. Однако, в юридической литературе вполне можно встретить посвященные полиграфу статьи, где авторы считают, что заключение полиграфолога подлежит оценке в качестве доказательства по правилам ст. 88 УПК РФ, т.е. просто по правилам оценки любого доказательства на предмет допустимости и достоверности.
О дискуссионности вопроса о достоверности результатов психофизиологических исследований мы подробно сказали выше. Но с т.з. ст. 75 УПК РФ с такими экспертизами и заключениями специалист еще и формальная проблема допустимости их в качестве доказательств. Так, согласно ст. ст. 57, 58 УПК РФ данные лица привлекаются к участию в судопроизводстве следователем, дознавателем или судом в тех случаях, когда для установления обстоятельств уголовного дела требуются специальные познания. И нам представляется, что в ситуации, когда субъект производства по делу (следователь, дознаватель, судья) не в состоянии дать самостоятельно оценку показаний лица, он должен указать об этом в процессуальном решении, применив по делу положения ст. 14 УПК РФ о презумпции невиновности, а не делегировать свои полномочия по оценке показаний специалисту или эксперту.
Возвращаясь к вопросу об опасениях о принудительном характере проведения обсуждаемых нами экспертиз, следует сказать, что с точки зрения методики производства исследований с применением полиграфа провести его принудительно никак нельзя. Если испытуемый от участия в таком исследовании на момент начала его проведения или даже в процессе его проведения вдруг отказывается, продолжить такое исследование будет сложно технически, а его результаты уж точно нельзя будут принять во внимание в смысле доказательств по уголовному делу. Поэтому ставить вопрос о том, что в правоприменительной практике возникнут «насильственные» психофизиологические процедуры, на наш взгляд, неправильно, а правильно то, что даже выполняемые с соблюдением всех правил психофизиологические исследования, и даже оформленные в виде судебных экспертиз в ближайшее обозримое будущее не будут приниматься судами в качестве доказательств. Такие экспертизы могут появляться в материалах уголовных дел по решению следователя, но не все представленные в деле доказательства суд использует для обоснования приговора. Для примера можно упомянуть те же экспертизы сравнительного исследования наркотиков. Известно, что положительные выводы об «общем источнике происхождения» сравниваемых наркотических средств носят вероятностный характер без возможности оценки степени вероятности. Иными словами, если степень вероятности вывода оценить нельзя, то принимается она примерно равной 50 на 50. Понятно, что положить такую экспертизу в основу обвинительной версии суда в приговоре очень проблематично, т.к. обвинительный приговор не может быть основан на предположении – см. ч. 4 ст. 14 УПК РФ. Однако, как раз авторы – сторонники внедрения в судопроизводственную практику полиграфа указывают на отсутствие общепринятых математических моделей оценки результатов психофизиологических исследований, которые таким образом, приобретают вероятностный характер. Дальше можно говорить о том, что по мнению специалиста, вероятность его выводов составляет не менее 90 процентов, но при отсутствии общепринятой математической модели, каким образом специалист обоснует эту свою оценку вероятности? И это уже не говоря, о наличии оснований для назначения повторных или дополнительных экспертиз… Так, например, если в ходе исследования судом заключения полиграфолога обвиняемый скажет, что на тот момент находился в таком то психоэмоциональном состоянии по таким то причинам, защитник с привлечением иного специалиста – полиграфолога пояснит, что это и привело к неправильным результатам уже имеющегося в деле заключения, а полиграфолог со стороны обвинения на вопрос стороны защиты: могли ли сообщенные сейчас суду подсудимым обстоятельства повлиять на результаты исследования, резонно ответит – возможно, могли. В этой ситуации у суда возникают все основания для назначения не дополнительной, а именно повторной психофизиологической экспертизы. А ведь еще попросят проводить ее в судебном заседании.., что технически возможно, и как в этом отказать..?
Резюмируя вышеизложенное, в заключение несколько слов скажем о судебной практике по делам, в материалах которых в качестве доказательств использованы заключения полиграфологов и судебных психофизиологических экспертиз. Если обратиться к решениям Верховного Суда РФ по уголовным делам, рассматривавшихся кассационном порядке, в 2007 – 2011 году, во всяком случае, можно констатировать, что судебная практика в оценке допустимости результатов психофизиологических исследований была неоднозначна, хотя судебных решений, где результаты психофизиологических исследований были проложены в основу приговора в качестве прямого, а не косвенного доказательства, вроде как не имеется. В кассационном определении от 07.06.07 г. по делу 91-О07-9сп судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ при рассмотрении вынесенного нижестоящим судом оправдательного приговора указала, что «данные, полученные с применением полиграфа, в соответствии с нормами УПК РФ доказательствами не являются, исследованию в судебном заседании не подлежат». В кассационном определении от 09.12.10 по делу 19-О10-70сп (в отношении М.) судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ указала, что заявление М. о необходимости проверки его показаний на полиграфе не обосновано, т.к. УПК РФ такого следственного действия не предусматривает. В кассационном определении от 20.10.10 по делу 22-О10-7сп (в отношении Т.) судебная коллегия также указала на обоснованность отказа следствия и суда в удовлетворении ходатайства Т. о проверке его показаний на полиграфе. С другой стороны, в кассационном определении от 17.08.10 по делу №23-О10-10 судебная коллегия Верховного Суда РФ, признавая обоснованным вынесенный в отношении осужденных Б. обвинительный приговор, отмечает, что выводы обвинительного приговора суда нашли подтверждение в т.ч. «в заключении эксперта, проводившего психофизиологическую экспертизу, согласно которому в ходе психофизиологического исследования с использованием полиграфа у Б. выявлены выраженные реакции, свидетельствующие о его причастности к нанесению ударов потерпевшему….». На уровне региональных судов в тот же период имели место такие решения – из кассационного определения Пермского краевого суда от 22.12.10 по делу 22-8460 / 2010: «Доводы кассационной жалобы адвоката Погарцева Ю.В. в интересах осужденного К.Р. о том, что при проведении психофизиологического исследования с участием Б.С. и К.Р. участие их защитников обеспечено не было, письменных заявлений об отказе от защиты при проведении ПФИ от них не поступало, поэтому заключения специалиста по К.Р. и Б.С. с использованием полиграфа является недопустимым доказательством, не основаны на законе. При производстве психофизиологического исследования требования, предъявляемые к производству судебной экспертизы, соблюдены. Психофизиологическое исследование с использованием полиграфа проведено с письменного добровольного согласия К.Р., Б.С., им был разъяснен порядок проведения исследования, право в любой момент отказаться от ответа на вопрос и от дальнейшего участия в его проведения. Результаты исследования оформлены заключением специалиста. При этом специалист об ответственности по ст. 307, 310 УК РФ перед производством исследований предупрежден, права и обязанности специалиста, предусмотренные ст. 58 УПК РФ, ему разъяснены. По окончании К.Р. и Б.С. письменно подтвердили, что мер физического и психологического давления на них во время исследования не оказывалось. С заключениями специалиста, протоколами допроса специалиста обвиняемые и их защитники были ознакомлены, замечаний на них не поступило. Кроме того, обязательного участия защитника при проведении психофизиологического исследования с использованием полиграфа законом не предусмотрено.».
В дальнейшем, 03.04.2013 года Президиум Верховного Суда РФ, обобщая кассационную практику судебной коллегии по уголовным делам за 2 полугодие 2012 года, в п. 5.2.1 разъяснил, что согласно ст. 74 УПК РФ психофизиологические исследования не являются доказательствами. Речь шла о том, что Мурманским областным судом Б. и Ш. были осуждены приговором от 23.07.12 г. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ приговор изменила, исключив из него ссылку суда на использование такого заключения в качестве доказательства, указав при этом, что «такие заключения не соответствуют требованиям, предъявляемым уголовно-процессуальным законом к заключению экспертов, и такого рода исследования, имеющие своей целью выработку и проверку следственных версий, не относятся к доказательствам согласно ст. 74 УПК РФ». Последнее замечание очень важно, т.к. здесь указано на истинное назначение психофизиологических исследований – проверка следственной версии, и возвращаясь к приведенному нами в начале статьи анализу проф. Белкина Р.С., напомним его замечание о том, что – еще раз его цитата - «результаты применения полиграфа не имеют доказательственного значения и используются следователем лишь как ориентирующая информация; доказательствами признаются лишь фактические данные, содержащиеся в показаниях допрашиваемого. Материальные свидетельства применения полиграфа (ленты, записи) к делу не приобщаются».
Наконец, пример из более поздней судебной практики. В апелляционном определении от 29.01.14 по делу 66-АПУ13-85сп Верховный Суд РФ указал, что «психофизиологическое исследование (проверка на полиграфе) уголовно-процессуальным законодательством не предусмотрено, не является доказательством факта и не может представляться в качестве такового коллегии присяжных заседателей». В апелляционном определении от 26.07.16 по делу 73-АПУ16-10: «Вопреки доводам С., сведения, полученные с использованием полиграфа, доказательством не являются». Апелляционное определение Верховного Суда РФ от 24.08.2016 N 82-АПУ16-8СП - отмена оправдательного приговора, вынесенный на основе вердикта коллегии присяжных: «В последнем слове подсудимый М. сообщил, что на предварительном следствии он просил для подтверждения своей невиновности допросить его с использованием детектора лжи и изъять у него одежду, но этого сделано не было». На основе данных судебных решений, можно опять же сказать, что заключение полиграфолога фактически рассматривается именно в качестве средства проверки следственной версии (вариант – проверки показаний обвиняемого и т.д.), а потому такое заключение коллегии присяжных предоставляться не может, т.к. относится к проверке процедуры доказывания.
Исходя из вышеизложенного, полагаем, что задаваться вопросом о возможных грубых нарушениях, если в практике работы правоохранительных органов будет расширяться использование психофизиологических исследований, явно преждевременно – такие исследования без согласия подэкспертного проведены быть не могут – даже проведенные при полном согласии подэкспертного такого рода исследования нередко не принимаются судами в качестве доказательств. С другой стороны, уголовные дела могут прекращаться на стадии предварительного следствия, и коль скоро следственные органы за проведение таких экспертиз, при их положительных для обвиняемого выводах, именно орган предварительного следствия может и прекратить в отношении такого лица уголовное преследование. Даже из практики коллег, нам вполне известны случаи, когда на приеме у руководителя следственного органа последний, видя слабую доказанность причастности обвиняемого к инкриминируемому ему преступлению, так и предлагает – дайте согласие на исследование полиграфом, и по его итогам будем решать вопрос о прекращении уголовного преследования или хотя бы об освобождении обвиняемого из под стражи. Но сторона защиты на такое предложение соглашается не всегда, нередко аргументируя это тем, что хочет привлечь к проведению исследования с полиграфом своего специалиста, а не специалиста от следователя. А следователь со своей стороны, на приглашение специалиста стороной защиты то же не согласен. С учетом содержания настоящей статьи предлагаем читателю самому ответить на вопрос, в чем причины таких типовых дискуссий…
Также см. статью Л.С.Левинсона «МВД: ложь детектора».