В статье рассмотрены особенности действия во времени уголовно-правовых норм при трансформации их бланкетной части, а также при изменении конкретизирующих (вторичных) уголовно-правовых предписаний, сформулированных в постановлении Пленума Верховного Суда РФ.
Ключевые слова: действие уголовно-правовых норм, обратная сила уголовного закона, бланкетность, бланкетная часть уголовно-правовой нормы, постановления Пленума, источники уголовного права.
Operation of criminal legal provisions in time: problems of theory and practice
K.V. Obrazhiyev
Obrazhiyev Konstantin Viktorovich, LLD, Assoc. Prof., Head of Department, Academy of the Prosecutor General's Office of the Russian Federation.
The article describes the temporal action of criminal law in the case of the transformation of the blanket part of criminal law rule, as well as specifying the change secondary criminal law regulations set forth in the resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation.
Key words: action of criminal law, the retroactive action of the criminal law, blanket part of criminal law, the decision of the Plenum, the sources of criminal law.
Статьи 9 и 10 УК РФ предусматривают правила темпорального действия лишь одного юридического источника уголовного права - уголовного закона, не учитывая факт существования иных источников, способных без корректировки УК РФ изменить содержание уголовно-правовых норм, а значит, и повлиять на положение лица, совершившего преступление. Изменение содержания уголовно-правовой нормы, не связанное с трансформацией УК РФ, может иметь место в следующих случаях: а) при изменении бланкетной части соответствующей уголовно-правовой нормы; б) при изменении конкретизирующих (вторичных) уголовно-правовых предписаний, сформулированных в постановлении Пленума Верховного Суда РФ.
Приступая к рассмотрению особенностей действия во времени уголовно-правовых норм при изменении их бланкетной части, отметим, что бланкетная часть нормы может быть выражена:
а) в Конституции РФ и международных договорах России. В частности, бланкетная отсылка к положениям Конституции содержится в ст. ст. 278, 279 УК РФ, в п. 2 примечаний к ст. 285 УК РФ, примечании к ст. 322 УК РФ, в результате чего в содержание соответствующих уголовно-правовых норм "имплантируются" конституционные предписания. Бланкетная отсылка к международным договорам в основном характерна для уголовно-правовых норм, имплементированных в российское уголовное законодательство под влиянием международного права. Например, в содержание уголовно-правовой нормы об ответственности за применение запрещенных средств и методов ведения войны входят положения международных договоров, определяющих "правила" ведения вооруженных конфликтов, к которым отсылают ч. ч. 1 и 2 ст. 356 УК РФ;
б) в нормативных правовых актах иных отраслей права, например в различного рода правилах и требованиях: охраны труда, пожарной безопасности, производства тех или иных работ, дорожного движения и т.д. В таких случаях составной частью уголовно-правовых норм становятся соответствующие предписания административного, гражданского, налогового, трудового и др. законодательства;
в) в подзаконных уголовно-правовых актах - постановлениях Правительства, принимаемых в соответствии с примечаниями к статьям Особенной части УК РФ <1>. Эти постановления определяют бланкетное содержание предметов преступлений, предусмотренных ст. ст. 226.1, 228, 228.1, 228.3, 228.4, 229, 229.1, 231, 234, 258.1 УК РФ, а значит, их изменение приводит к трансформации содержания уголовно-правовой нормы в целом;
--------------------------------
<1> См., напр.: Постановления Правительства РФ от 1 октября 2012 г. N 1002 "Об утверждении значительного, крупного и особо крупного размеров наркотических средств и психотропных веществ, а также значительного, крупного и особо крупного размеров для растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, либо их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, для целей статей 228, 228.1, 229 и 229.1 Уголовного кодекса Российской Федерации"; от 29 декабря 2007 г. N 964 "Об утверждении списков сильнодействующих и ядовитых веществ для целей статьи 234 и других статей Уголовного кодекса Российской Федерации, а также крупного размера сильнодействующих веществ для целей статьи 234 Уголовного кодекса Российской Федерации"; от 27 ноября 2010 г. N 934 "Об утверждении перечня растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества либо их прекурсоры и подлежащих контролю в Российской Федерации, крупного и особо крупного размеров культивирования растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества либо их прекурсоры, для целей статьи 231 Уголовного кодекса Российской Федерации, а также об изменении и признании утратившими силу некоторых актов Правительства Российской Федерации по вопросу оборота растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества либо их прекурсоры".
г) в решениях Верховного Суда, которые определяют бланкетное содержание признаков отдельных составов преступлений. Например, ст. 205.5 УК РФ предусматривает ответственность за организацию деятельности организации, которая в соответствии с законодательством Российской Федерации (т.е. по решению суда <2>) признана террористической; ст. 282.2 УК РФ устанавливает ответственность за организацию деятельности общественного или религиозного объединения либо иной организации, в отношении которых судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности в связи с осуществлением экстремистской деятельности. Следовательно, принятие нового решения Верховного Суда РФ о признании какой-либо организации террористической или экстремистской расширяет содержание соответствующего уголовно-правового запрета.
--------------------------------
<2> В соответствии с ч. 2 ст. 24 Федерального закона от 6 марта 2006 г. N 35-ФЗ "О противодействии терроризму" организация признается террористической и подлежит ликвидации (ее деятельность - запрещению) по решению суда на основании заявления Генерального прокурора РФ или подчиненного ему прокурора.
Правила темпорального действия уголовно-правовых норм при изменении их бланкетной части получили отражение в Определении Конституционного Суда РФ от 10 июля 2003 г. N 270-О <3>. Как указывается в этом Определении, "декриминализация тех или иных деяний может осуществляться не только путем внесения соответствующих изменений в уголовное законодательство, но и путем отмены нормативных предписаний иной отраслевой принадлежности, к которым отсылали бланкетные нормы уголовного закона..." При этом Конституционный Суд подчеркнул, что ст. 10 УК РФ и п. 13 ст. 397 УПК РФ "не исключают возможность придания обратной силы законам иной отраслевой принадлежности в той мере, в какой этими законами ограничивается сфера уголовно-правового регулирования".
--------------------------------
<3> Определение Конституционного Суда РФ от 10 июля 2003 г. N 270-О "Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Курганского городского суда Курганской области о проверке конституционности части первой статьи 3, статьи 10 Уголовного кодекса Российской Федерации и пункта 13 статьи 397 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации" // Вестник Конституционного Суда РФ. 2003. N 5.
Процитированная правовая позиция Конституционного Суда <4> позволяет при квалификации преступления придавать обратную силу уголовно-правовой норме, которая претерпела изменения вследствие трансформации бланкетной части (разумеется, при условии, что соответствующие изменения улучшают положение лица, совершившего преступление).
--------------------------------
<4> Правовые позиции Конституционного Суда РФ - это результаты толкования, выявления "конституционного смысла" оспариваемого нормативного правового акта (его отдельных положений), которые снимают конституционную неопределенность и служат правовым основанием итоговых решений Конституционного Суда РФ (см.: Витрук Н.В. Конституционное правосудие в России (1991 - 2001 гг.): Очерки теории и практики. М., 2001. С. 111). Не углубляясь в рассмотрение юридической природы правовых позиций Конституционного Суда, отметим, что согласно ч. 1 ст. 47.1 и ч. 5 ст. 79 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. N 1-ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" они (правовые позиции) выражаются в постановлениях Конституционного Суда. Однако, как показывает практика конституционного нормоконтроля, статус юридически обязательных правовых позиций имеют и те выводы о "конституционном смысле" нормативного правового акта или его отдельных положений, которые содержатся в определениях Конституционного Суда. По крайней мере, Конституционный Суд регулярно ссылается на свои правовые позиции, сформулированные в ранее вынесенных им определениях (см., напр.: Постановления от 31 марта 2011 г. N 3-П, от 6 декабря 2011 г. N 27-П; Определения от 1 марта 2012 г. N 274-О-О, от 5 марта 2013 г. N 323-О).
Сходная правовая позиция нашла отражение и в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 18 ноября 2004 г. N 23 "О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве". В п. 17 Постановления разъясняется, что "если федеральным законодательством из перечня видов деятельности, осуществление которых разрешено только на основании специального разрешения (лицензии), исключен соответствующий вид деятельности, в действиях лица, которое занималось таким видом предпринимательской деятельности, отсутствует состав преступления, предусмотренный статьей 171 УК РФ".
Этот подход применяется и в практике Верховного Суда РФ по конкретным уголовным делам.
Краснодарским краевым судом Смирнов А.А. был признан виновным в покушении на кражу имущества С., а также в убийстве С. с целью скрыть другое преступление, а именно это покушение на кражу. Преступления совершены 9 июня 2007 г. Рассматривая дело по кассационному представлению обвинителя и кассационной жалобе осужденного, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ пришла к выводу о необходимости внесения изменений в приговор. Высшая судебная инстанция обратила внимание, что Федеральным законом от 16 мая 2008 г. N 74-ФЗ "О внесении изменений в ст. ст. 3.5 и 7.27 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях" в примечание к ст. 7.27 КоАП РФ были внесены изменения, согласно которым размер мелкого хищения устанавливался в одну тысячу рублей. Поскольку стоимость принадлежащего С. имущества, на хищение которого покушался Смирнов А.А., эту сумму не превышала, то приговор в отношении Смирнова А.А. в части его осуждения за покушение на кражу по ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 158 УК РФ подлежал отмене, а уголовное дело в этой части - прекращению за отсутствием в деянии состава преступления на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ. Кроме того, поскольку с учетом внесенных в закон изменений действия Смирнова, направленные на завладение чужим имуществом, содержали признаки административного правонарушения, то его же действия в части умышленного причинения смерти потерпевшему С. уже не могут быть квалифицированы как убийство с целью скрыть другое преступление и были переквалифицированы с п. "к" ч. 2 ст. 105 УК РФ на ч. 1 ст. 105 УК РФ, предусматривающую уголовную ответственность за умышленное причинение смерти другому человеку <5>.
--------------------------------
<5> Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 17 апреля 2012 г. N 18-012-8 по делу Смирнова А.А. // СПС "КонсультантПлюс".
Аналогичным образом разрешается вопрос о темпоральном действии уголовно-правовой нормы, содержание которой трансформировалось в результате внесения изменений в Постановление Правительства РФ, принятое в соответствии с примечанием к статье Особенной части УК РФ. Если эта норма улучшает положение лица, совершившего преступление, то она обладает обратной силой.
Так, по приговору от 6 апреля 2011 г. Д. осужден по ч. 3 ст. 30, п. "б" ч. 2 ст. 228.1 УК РФ. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ изменила приговор, поскольку суд нижестоящей инстанции не учел, что в соответствии с внесенными в законодательство Постановлением Правительства РФ от 1 октября 2012 г. N 1002 изменениями размер наркотических средств определяется массой их сухого остатка после высушивания.
Из материалов дела усматривается, что Д. осужден за преступление, совершенное 24 ноября 2010 г., - покушение на незаконный сбыт наркотического средства - раствора дезоморфина массой 2,02 г, сухой остаток которого при производстве по уголовному делу определен не был и установление размера данного наркотического средства, в том числе отнесение его к крупному, в настоящее время не представляется возможным. В связи с этим вывод суда надзорной инстанции о квалификации действий Д. по ч. 3 ст. 30, п. "б" ч. 2 ст. 228.1 УК РФ как покушение на незаконный сбыт наркотических средств в крупном размере, с учетом внесенных в законодательство изменений нельзя признать обоснованным.
При таких обстоятельствах Судебная коллегия Верховного Суда РФ переквалифицировала действия Д. с ч. 3 ст. 30, п. "б" ч. 2 ст. 228.1 УК РФ на ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 228.1 УК РФ <6>.
--------------------------------
<6> Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 15 января 2014 г. N 71-Д13-13 (Обзор практики Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации за первое полугодие 2014 года // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2014. N 10).
Следует подчеркнуть, что правило об обратной силе бланкетной части уголовно-правовых норм не распространяется на технико-юридические предписания. Как справедливо отмечается в уголовно-правовой литературе, правила техники безопасности, как и другие технико-юридические нормы, не могут иметь обратной силы. "В противном случае лицо, нарушившее, например, очередность проезда перекрестка, что повлекло причинение тяжкого вреда здоровью другому человеку, может избежать уголовной ответственности лишь потому, что изменены правила, и согласно новым правилам преимуществом обладал бы причинитель вреда" <7>.
--------------------------------
<7> См.: Пикуров Н.И. Квалификация преступлений с бланкетными признаками состава: Монография. М.: Российская академия правосудия, 2009. С. 164.
Кроме того, рассматриваемое правило не применяется в случаях, когда неуголовное законодательство, в силу бланкетности связанное с УК РФ, не допускает обратной силы своих предписаний <8>. Например, в соответствии с п. 4 ст. 5 Налогового кодекса РФ акты законодательства о налогах и сборах, отменяющие налоги и (или) сборы, снижающие размеры ставок налогов (сборов), устраняющие обязанности налогоплательщиков, плательщиков сборов, налоговых агентов, их представителей или иным образом улучшающие их положение, могут иметь обратную силу, только если прямо предусматривают это. Исходя из этого в п. 15 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28 декабря 2006 г. N 64 "О практике применения судами уголовного законодательства об ответственности за налоговые преступления" <9> разъясняется, что "при расчете размера налога и (или) сбора, образованного в результате уклонения от их уплаты, суды должны принимать во внимание только те налоги, сборы, налоговые ставки и их размеры, которые были установлены законодательством для конкретного налогового периода. В случаях, когда актом законодательства были отменены налоги или сборы либо снижены размеры ставок налогов (сборов), расчет должен производиться с учетом этого нового обстоятельства, если соответствующему акту придана обратная сила (пункт 4 статьи 5 НК РФ)".
--------------------------------
<8> См.: Пикуров Н. Установление пределов действия уголовного закона во времени с учетом межотраслевых связей // Уголовное право. 2012. N 5. С. 105 - 106.
<9> Российская газета. 2006. 31 декабря.
Переходя к рассмотрению особенностей темпорального действия уголовно-правовых норм при изменении постановлений Пленума Верховного Суда РФ, следует отметить, что эти правовые акты содержат уголовно-правовые предписания, конкретизирующие уголовный закон (т.е. имеющие подзаконный характер) <10>. Причем изменение постановления Пленума может самым непосредственным образом повлиять на содержание уголовно-правовой нормы, а значит, и на положение лица, которому эта норма вменяется.
--------------------------------
<10> Подробнее о юридической природе и уголовно-правовом значении постановлений Пленума см.: Ображиев К. Постановления Пленума Верховного Суда РФ как формальные (юридические) источники российского уголовного права // Уголовное право. 2008. N 4.
Так, в п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000 г. N 7 "О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних" <11> (в настоящее время утратило силу) разъяснялось, что "преступления, ответственность за которые предусмотрена статьями 150 и 151 УК РФ, являются оконченными с момента вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления либо антиобщественных действий независимо от того, совершил ли он какое-либо из указанных противоправных действий". Однако в заменившем его Постановлении от 1 февраля 2011 г. N 1 "О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних" <12> Пленум Верховного Суда изменил свою позицию относительно момента юридического окончания названных преступлений, указав, что "преступления, ответственность за которые предусмотрена статьями 150 и 151 УК РФ, являются оконченными с момента совершения несовершеннолетним преступления, приготовления к преступлению, покушения на преступление или после совершения хотя бы одного из антиобщественных действий, предусмотренных диспозицией части 1 статьи 151 УК РФ (систематическое употребление спиртных напитков, одурманивающих веществ, занятие бродяжничеством или попрошайничеством). Если последствия, предусмотренные диспозициями названных норм, не наступили по независящим от виновных обстоятельствам, то их действия могут быть квалифицированы по части 3 статьи 30 УК РФ и по статье 150 УК РФ либо статье 151 УК РФ". Нетрудно заметить, что Постановление Пленума от 1 февраля 2011 г. N 1 улучшило положение лиц, совершивших нерезультативное вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления либо антиобщественных действий.
--------------------------------
<11> Российская газета. 2000. 14 марта.
<12> Российская газета. 2011. 11 февраля.
Корректировка постановления Пленума Верховного Суда РФ может привести и к изменениям противоположного порядка - к ухудшению положения лица, совершившего преступление. Подобная ситуация возникла в связи с принятием Постановления Пленума от 30 июня 2015 г. N 30 "О внесении изменений в Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2006 года N 14 "О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами". В частности, в указанном Постановлении сформулировано новое, более широкое определение незаконного сбыта наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, либо их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества. Новое определение позволяет квалифицировать как оконченный незаконный сбыт психоактивных веществ действия, которые ранее (на основании прежней редакции Постановления Пленума от 15 июня 2006 г. N 14) признавались покушением на сбыт соответствующих предметов.
К сожалению, действующее законодательство официально не признает постановления Пленума Верховного Суда РФ юридическими источниками права, в связи с чем вопрос об их темпоральном действии остается открытым. Чтобы решить этот вопрос, необходимо, в первую очередь, определить юридическую природу постановлений Пленума. Если они имеют нормативный характер, то к ним по идее необходимо применять общие принципы действия закона во времени (ст. 54 Конституции РФ). Если же постановления Пленума имеют ненормативную природу, то основания для этого отсутствуют.
Полагаем, что в настоящее время для признания постановлений Пленума Верховного Суда РФ юридическими источниками права имеются все необходимые предпосылки (как юридические, так и фактические). Причем этот вывод нельзя считать лишь результатом научного теоретизирования; он неизбежно следует из правовых позиций Конституционного Суда РФ относительно критериев нормативности правовых актов, выраженных в Постановлении от 31 марта 2015 г. N 6-П <13>. Рассмотрев вопрос о юридической природе писем Федеральной налоговой службы, Конституционный Суд РФ отметил, что "обязательность содержащихся в них разъяснений для налогоплательщиков нормативно не закреплена. Вместе с тем - поскольку в силу принципа ведомственной субординации территориальные налоговые органы обязаны в правоотношениях с налогоплательщиками руководствоваться исходящими от Федеральной налоговой службы разъяснениями норм налогового законодательства - такие акты опосредованно, через правоприменительную деятельность должностных лиц налоговых органов, приобретают, по сути, обязательный характер и для неопределенного круга налогоплательщиков". При этом Конституционный Суд РФ подчеркнул, что в основе решения вопроса о возможности признания писем Федеральной налоговой службы нормативными правовыми актами "должно лежать наличие у этого акта нормативных свойств (оказывает ли он общерегулирующее воздействие на общественные отношения, содержатся ли в нем предписания о правах и обязанностях персонально не определенного круга лиц - участников соответствующих правоотношений, рассчитан ли он на многократное применение)".
--------------------------------
<13> Постановление Конституционного Суда РФ от 31 марта 2015 г. N 6-П "По делу о проверке конституционности пункта 1 части 4 статьи 2 Федерального конституционного закона "О Верховном Суде Российской Федерации" и абзаца третьего подпункта 1 пункта 1 статьи 342 Налогового кодекса Российской Федерации в связи с жалобой открытого акционерного общества "Газпром нефть" // Российская газета. 2015. 13 апреля.
Применяя эти критерии к постановлениям Пленума Верховного Суда РФ, можно однозначно заключить, что постановления Пленума обладают всеми нормативными свойствами. Следовательно, на них в полной мере распространяются предписания ст. 54 Конституции РФ, согласно которым закон, устанавливающий или отягчающий ответственность, обратной силы не имеет (ч. 1); никто не может нести ответственность за деяние, которое в момент его совершения не признавалось правонарушением. Если после совершения правонарушения ответственность за него устранена или смягчена, применяется новый закон (ч. 2) <14>.
--------------------------------
<14> Представляется, что процитированные конституционные предписания об обратной силе нового закона следует применять не только к законам в узком смысле, но и более широко - ко всем нормативным предписаниям, в том числе и к постановлениям Пленума Верховного Суда РФ. Основой для такого подхода может служить известная правовая позиция Европейского суда по правам человека, согласно которой в уголовно-правовой сфере термин "закон" должен охватывать собой и статутное, и прецедентное, и писаное, и неписаное право; одним словом, все допустимые в правовой системе источники права, исходя из которых и на основе которых любое лицо (самостоятельно или с помощью услуг профессиональных юристов) может сделать вывод о пределах допустимого поведения и содержании признаков составов преступлений (см., напр.: Постановление от 29 марта 2006 г. по делу "Ашур (Ashour) против Франции" (жалоба N 67335/01); Постановление от 25 июля 2013 г. по делу "Ходорковский и Лебедев против Российской Федерации" (жалобы N 11082/06 и 13772/05); Постановление от 9 ноября 2008 г. по делу "Моисеев против Российской Федерации" (жалоба N 62936/00) и др. // СПС "КонсультантПлюс").
С учетом этих конституционных предписаний можно сформулировать следующие правила квалификации.
1. По общему правилу уголовно-правовая оценка преступления должна осуществляться на основании уголовного закона и конкретизирующих его разъяснений Пленума, которые действовали во время совершения преступления. Применение для квалификации нового (изменившегося) постановления Пленума, ухудшающего положение лица, совершившего преступление, недопустимо. Например, выявленный в результате проверочной закупки факт передачи наркотического средства, который был совершен до вступления в силу Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30 июня 2015 г. N 30, следует квалифицировать по ч. 3 ст. 30 и соответствующей части ст. 228.1 УК РФ, поскольку действующее во время совершения преступления постановление Пленума предписывало именно такой вариант квалификации. Если же аналогичное преступление совершено после вступления в силу Постановления Пленума от 30 июня 2015 г. N 30, то его на основании новых разъяснений Пленума следует квалифицировать как оконченный незаконный сбыт наркотического средства.
На это обстоятельство обращается внимание в письме Верховного Суда РФ от 10 июля 2015 г. N 7-ВС-4284/12, адресованном судам субъектов Российской Федерации. В нем, в частности, указывается, что "разъяснения, сформулированные Пленумом Верховного Суда РФ в абзаце 1 пункта 13 и пунктах 13.1, 13.2, 15.1 Постановления от 15 июня 2006 года N 14 (в редакции Постановления N 30 от 30 июня 2015 г.), обязательны для нижестоящих судов применительно к рассмотрению уголовных дел о преступлениях, совершенных после 30 июня 2015 года".
2. Если новое (изменившееся) постановление Пленума, конкретизирующее уголовный закон, улучшает положение лица, совершившего преступление, то этому постановлению (а точнее, изменившейся в связи с его принятием уголовно-правовой норме) следует придавать обратную силу. В частности, совершенные в 2010 г. нерезультативные действия, направленные на вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления либо антиобщественных действий, следует квалифицировать не как оконченное преступление (в соответствии с п. 8 Постановления Пленума от 14 февраля 2000 г. N 7), а как покушение на преступление, предусмотренное ст. ст. 150 или 151 УК РФ (т.е. на основании п. 42 Постановления Пленума от 1 февраля 2011 г. N 1).
Практическое применение вышеизложенных правил затрудняет два обстоятельства. Первое из них - это неопределенность с моментом вступления в силу постановлений Пленума Верховного Суда РФ. Вследствие того, что нормативность постановлений Пленума на законодательном уровне не признается, порядок их опубликования и вступления в силу не урегулирован. Тем не менее вполне очевидно, что без официального опубликования постановления Пленума применяться (в том числе и для квалификации преступлений) не могут, так как напрямую затрагивают права, свободы и обязанности человека и гражданина (ч. 3 ст. 15 Конституции РФ). Что же касается начала их действия, то, поскольку постановления Пленума имеют преимущественно подзаконный характер, логично предположить, что процедура их вступления в силу должна подчиняться тем же правилам, которые предусмотрены для указов Президента РФ, постановлений Правительства РФ и нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти. В соответствии с Указом Президента РФ от 23 мая 1996 г. N 763 <15> акты Президента РФ, имеющие нормативный характер, акты Правительства РФ, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, устанавливающие правовой статус федеральных органов исполнительной власти, а также организаций, вступают в силу по истечении семи дней после дня их первого официального опубликования (если самими указанными актами не установлен другой порядок вступления в силу).
--------------------------------
<15> Указ Президента РФ от 23 мая 1996 г. N 763 "О порядке опубликования и вступления в силу актов Президента Российской Федерации, Правительства Российской Федерации и нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти" // СПС "КонсультантПлюс".
Однако в настоящее время высшая судебная инстанция придерживается иного подхода, ориентируя нижестоящие суды на то, что постановления Пленума вступают в силу и применяются при квалификации преступлений с момента их принятия. Подобный вывод следует из содержания ранее упомянутого письма Верховного Суда РФ от 10 июля 2015 г. N 7-ВС-4284/12, в котором указывается, что новые разъяснения, сформулированные в Постановлении Пленума от 30 июня 2015 г. N 30, должны применяться к преступлениям, совершенным после 30 июня 2015 г., т.е. действуют (с учетом невозможности придания им обратной силы) начиная с 1 июля 2015 г. Учитывая тот факт, что Постановление Пленума от 30 июня 2015 г. N 30 официально опубликовано лишь 10 июля 2015 г. (в "Российской газете"), обоснованность такого подхода вызывает сомнения. Поскольку постановления Пленума о судебной практике по уголовным делам непосредственно затрагивают права, свободы и обязанности человека и гражданина, применяться они могут только после их официального опубликования (ч. 3 ст. 15 Конституции РФ).
Второе обстоятельство, затрудняющее применение вышеизложенных правил темпорального действия уголовно-правовых норм, изменившихся в результате принятия нового (корректировки ранее принятого) постановления Пленума, заключается в отсутствии четкой процедуры пересмотра судебных решений в связи с изменением нормативных позиций Пленума. Если улучшающие положение виновного разъяснения Пленума вступили в силу во время предварительного расследования, а также во время производства в суде первой или апелляционной инстанции (т.е. до вступления приговора в силу), то особых проблем при изменении квалификации не возникает. Она осуществляется в том же порядке, что и при принятии нового уголовного закона, смягчающего наказание. Так, суд первой инстанции, применяя новое постановление Пленума, улучшающее положение подсудимого, может в пределах своих полномочий изменить обвинение и квалификацию преступления (при условии, что этим не нарушается право подсудимого на защиту).
Намного сложнее изменить квалификацию преступления в случае, если новое постановление Пленума, улучшающее положение лица, начало действовать после вступления обвинительного приговора суда в законную силу. Дело в том, что уголовно-процессуальное законодательство не предусматривает изменение позиции Пленума Верховного Суда РФ в качестве самостоятельного основания отмены или изменения вступивших в силу судебных решений <16>. --------------------------------
<16> В этом отношении в выгодную сторону отличается арбитражно-процессуальное законодательство, которое относит изменение в постановлении Пленума Верховного Суда РФ практики применения правовой нормы к основаниям пересмотра судебных актов по новым обстоятельствам (п. 5 ч. 3 ст. 311 АПК РФ).
Тем не менее необходимость пересмотра судебных решений в обсуждаемых случаях, безусловно, существует. Как отмечается в Постановлении Конституционного Суда РФ от 21 января 2010 г. N 1-П <17>, "в российской судебной системе толкование закона высшими судебными органами оказывает существенное воздействие на формирование судебной практики. По общему правилу оно фактически - исходя из правомочий вышестоящих судебных инстанций по отмене и изменению судебных актов - является обязательным для нижестоящих судов на будущее время. Вместе с тем в качестве правового последствия такого толкования в тех случаях, когда в силу общеправовых и конституционных принципов возможно придание ему обратной силы, допускается пересмотр и отмена вынесенных ранее судебных актов, основанных на ином толковании примененных норм".
--------------------------------
<17> Постановление Конституционного Суда РФ от 21 января 2010 г. N 1-П "По делу о проверке конституционности положений части 4 статьи 170, пункта 1 статьи 311 и части 1 статьи 312 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами закрытого акционерного общества "Производственное объединение "Берег", открытых акционерных обществ "Карболит", "Завод "Микропровод" и "Научно-производственное предприятие "Респиратор" // Российская газета. 2010. 10 февраля.
С точки зрения действующего уголовно-процессуального законодательства в этом случае (т.е. при принятии нового постановления Пленума, предусматривающего иную, более выгодную осужденному уголовно-правовую оценку совершенного им деяния) изменить вступивший в силу приговор и содержащуюся в нем квалификацию преступления можно только в связи с существенным нарушением уголовного закона, повлиявшим на исход дела (ч. 1 ст. 401.15, ст. 412.9 УПК РФ). Поскольку иные варианты изменения квалификации в рассматриваемой ситуации отсутствуют, судебная практика вынуждена применять именно этот процессуальный механизм, хотя, по большому счету, он для этого не предназначен (ведь на момент вынесения обвинительного приговора квалификация преступления была верной - соответствующей уголовному закону и конкретизирующим его разъяснениям Пленума). Это подтверждает необходимость совершенствования уголовно-процессуального законодательства в части регламентации процедуры пересмотра судебных решений в связи с изменением нормативных позиций Пленума Верховного Суда РФ.
В завершение отметим, что основная причина возникновения рассмотренных правоприменительных проблем кроется в явно неудачной редакции ч. 1 ст. 9 и ст. 10 УК РФ. Они регламентируют правила действия во времени лишь уголовного закона, тогда как квалификация преступления осуществляется на основании системы источников уголовного права; не учитывают, что положение лица, совершившего преступление, может быть улучшено вследствие трансформации бланкетной части уголовно-правовой нормы либо конкретизирующих уголовно-правовых предписаний, содержащихся в постановлениях Пленума. В подобных случаях ретроспективное действие имеет не собственно уголовный закон (так как УК РФ остается неизменным), а изменившаяся уголовно-правовая норма, которая улучшает положение лица, совершившего преступление. По этой причине в ст. ст. 9 и 10 УК РФ правильнее было бы регламентировать действие во времени не уголовного закона, а уголовно-правовых норм <18>.
--------------------------------
<18> Подробнее об этом см.: Ображиев К.В. Система формальных (юридических) источников российского уголовного права. М.: Юрлитинформ, 2015. С. 404 - 408.
Пристатейный библиографический список
1. Витрук Н.В. Конституционное правосудие в России (1991 - 2001 гг.): Очерки теории и практики. М., 2001.
2. Ображиев К. Постановления Пленума Верховного Суда РФ как формальные (юридические) источники российского уголовного права // Уголовное право. 2008. N 4.
3. Ображиев К.В. Система формальных (юридических) источников российского уголовного права. М.: Юрлитинформ, 2015.
4. Пикуров Н.И. Квалификация преступлений с бланкетными признаками состава: Монография. М.: Российская академия правосудия, 2009.
5. Пикуров Н. Установление пределов действия уголовного закона во времени с учетом межотраслевых связей // Уголовное право. 2012. N 5.
Действие уголовно-правовых норм во времени: проблемы теории и практики
- К. Ображиев
2016