Хотели как лучше, а вышло как всегда.
До появления этого закона пытка упоминалась в УК дважды – в статье 117, как квалифицирующий признак истязания, и в части 2 статьи 302 (принуждение к даче показаний «с применением насилия, издевательств или пытки»).
Существующие нормы и практика их применения никак не соответствовали чудовищным масштабам применения пыток, не только к задержанным и обвиняемым, но и в колониях, психиатрических больницах «особого типа», а в отделениях полиции не только к привлекаемым по УК, но и к прочим – из садистских побуждений. На фоне всего этого статистика по части 2 статьи 302 выглядит как насмешка – три уголовных дела с 2009 года, последнее в 2013-м году, и все три без реального наказания (два условно, третье с освобождением от наказания). И то неизвестно наверняка, за что именно привлечены трое неизвестных следственных работников: за пытки или за насилие с издевательством. Или за одно издевательство – без насилия. Что касается пыток в статье 117, то вычленить осужденных за пытки, если таковые и были, невозможно, так как по части 2 этой статьи наступает ответственность по многим отягчающим признакам. Чтобы не возвращаться к 117-й статье отметим сразу, что исключение из неё пыток, осуществленное по новому закону, решение правильное, так как пытка – это должностное преступление (против правосудия, против интересов государственной службы и т.п.). Истязание же – преступление общеуголовное, за которое должны привлекаться другие бандиты – без погон.
За что же судимы, по какой статье сотрудники колоний, и даже их начальники (начиная с громкого ярославского дела)? Их судили по статье 286 – «превышение должностных полномочий». Эта вмещающая какие угодно преступления должностных лиц, неоднократно применялась и к пыточных дел мастерам, в основном трудившимся в учреждениях, исполняющих наказание. Осудить по ней можно и за пытки. Но невозможно определить масштабы явления, так как невозможно вычленить дела о пытках из других многочисленных «превышений».
И правозащитники, и все бывшие и нынешняя уполномоченные, и Комитет ООН против пыток не один десяток лет говорили, что работать будет только криминализация пыток как отдельного состава преступления. Потому что эти злодеяния фактически будут микшированы в общей массе финансовых, хозяйственных, и других злоупотреблений полномочиями.
Такой проект был внесён ещё в третью государственную думу депутатом Юлием Рыбаковым, но не был поддержан под туманным предлогом, что якобы он нарушает «стройность уголовного кодекса» (из выступления представителя правительства А. Логинова).
Ту же концепцию предложила уже сейчас, к рассмотрению нового закона сенатор Людмила Нарусова, но Дума «по техническим причинам» отказалась рассматривать этот законопроект.
При обсуждении проекта в первом чтении, 16 февраля 2022 года, эту позицию озвучил депутат от СР Олег Нилов: «Пытки вы предлагаете включить в статью "Превышение должностных полномочий" - как-то, знаете, в голове не укладывается. Какие могут быть должностные полномочия - и пытки? Может, там заказное убийство ещё есть, изнасилование? Может, это тоже превышение должностных полномочий? Вот главное предложение, уважаемые коллеги … отдельная статья должна быть посвящена этому позорнейшему явлению. Не надо мешать должностные полномочия и пытки! Тем более если человек, облечённый властью, погонами, мандатом, защитой государственной, совершает вот такие преступления - почему он должен идти по обычной статье?»
Если бы перед законодателем стояла задача создать правовой механизм реального противодействия пыткам, то помимо выделения отдельной статьи, требовалось бы разобраться с самим понятием, а также определить субъектов этого преступления. Но принятый закон оказался очередной профанацией, несмотря на отдельные положительные моменты, которые вряд ли будут работать. По сути новый закон продолжает линию замалчивания и ретуширования самого явления.
В итоге, несмотря на прозвучавшую и с думской трибуны критику, новым законом пытки добавлены как отягчающий признак по статье 286 (превышение должностных полномочий). Наказания за них от 4 до 12 лет, а в случае смерти потерпевшего или причинения тяжкого вреда его здоровью – от 8 до 15. Для сравнения за раскладку наркотиков молодые ребята, вовлеченные по дури в этот бизнес, получают от 15 до 20 лет.
Конвенция ООН против пыток 1984 года не лишена изъянов, в числе которых наличие странного примечания о том, что пыткой не является. Естественно, здесь тут же обнаружилась приверженность наших депутатов международному праву. Но – с поправками.
Конвенция ООН в статье 1 содержит следующее определение пытки: « Для целей настоящей Конвенции определение «пытка» означает любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание, физическое или нравственное, чтобы получить от него или от третьего лица сведения или признания, наказать его за действие, которое совершило оно или третье лицо или в совершении которого оно подозревается, а также запугать или принудить его или третье лицо, или по любой причине, основанной на дискриминации любого характера, когда такая боль или страдание причиняются государственным должностным лицом или иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их ведома или молчаливого согласия».
А теперь определение из нового закона (как говорится найдите различия): «Под пыткой в настоящей статье и других статьях настоящего Кодекса понимается любое действие (бездействие), которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль либо физические или нравственные страдания, чтобы получить от него или третьего лица сведения или признания, наказать его за действие, которое совершило оно или третье лицо или в совершении которого оно подозревается, запугать или принудить его или третье лицо, или по любой причине, основанной на дискриминации любого характера».
Строго следуя Конвенции, авторы российского закона потеряли самую главную часть определения пыток: «когда такая боль или страдание причиняются государственным должностным лицом или иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их ведома или молчаливого согласия». Это означает, что ничего не изменилось.
И наконец – последнее ноу-хау. Видно сильно было полицейское лобби, когда принималась Конвенция. В определение пыток было включено и то, что пыткой не является: «В это определение не включаются боль или страдания, которые возникают лишь в результате законных санкций, неотделимых от этих санкций или вызываются ими случайно». Это, конечно, лазейка. О чем, собственно, это примечание? Что пыткой не является причинение боли врачом стоматологом, орудующим древним сверлом без наркоза? Или когда человеку надевают наручники, сковывающие запястья до мяса? Или о том, наконец, что если законные меры принуждения причиняют боль и страдание, с этим ничего поделать нельзя. Однако доктор Федор Гааз в свое время добился снятия цепей, показав на собственном теле, какие травмы наносят осуждённому кандалы.
Приспосабливая норму Конвенции к российскому УК, законодатель дописался до абсурда: «Не является пыткой причинение физических или нравственных страданий, которые возникают в результате правомерных действий должностного лица или другого лица либо неизбежно сопряжены с такими действиями». Интересно, какие «другие лица» обладают полномочиями причинять физические или нравственные страдания? Это о чём – о лагерном активе «положительно характеризующихся» осужденных, которым поручается «грязная работа»?