Статья 210 УК РФ в правоприменительной практике и некоторые вопросы осуществления защиты по данной категории дел

Применение статьи 210 УК – организация преступного сообщества или участие в нем – в правоприменительной практике неизменно вызывает вопросы с т.з. достаточности установленных признаков организованной преступной деятельности для дополнительного обвинения ее участников в совершении самостоятельного особо тяжкого преступления. При этом статистика судебного департамента при Верховном Суде РФ неизменно указывает, что более 60% дел о преступлениях, предусмотренных ст. 210 УК, приходится на дела, связанные с незаконным оборотом наркотиков (другая часть дел о преступных сообществах неизменно связана с экономическими преступлениями ст. 159 УК РФ):

Из вышеприведенной судебной статистики видно, что разговоры о т.н. «массовом характере» произвольного применения следственными органами квалификации групповых преступлений по ст. 210 УК РФ являются беспочвенными – доля дел о преступлениях ст. 210 УК РФ ежегодно не велика в общем массиве групповых преступлений. Но та же самая статистика позволяет сделать вывод о том, что и следственные органы нередко испытывают затруднения в вопросе о наличии или отсутствии в выявленной ими организованной преступной деятельности признаков преступного сообщества, в связи с чем без особой необходимости по групповым делам не вменяют совершение преступления, предусмотренного ст. 210 УК РФ. В настоящее время подсудность дел о преступлениях, предусмотренных ст. 210 УК РФ, определена за районными судами (несколько лет назад такие дела могли еще рассматриваться судом с участием присяжных), но это не сильно повлияло на статистику – следственные органы по прежнему лишний раз стараются не квалифицировать выявленные по делу признаки организованной преступной деятельности в качестве самостоятельного состава ст. 210 УК РФ. Причиной тому является необходимость отдельного доказывания по делу самостоятельного состава преступления, т.е. доказывания организации и существования преступного сообщества (преступной организации), и обвинение по ст. 210 УК РФ может найти, а может и не найти подтверждение в суде, прежде всего, по причине неоднозначности диспозиции ст. 210 УК РФ и ее толкований. В сравнении здесь можно привести ст. 209 УК РФ (бандитизм), практика применения которой никогда не вызывала столь существенных вопросов, как практика применения ст. 210 УК РФ, т.к. диспозиция ст. 209 УК РФ предусматривает понятый и простой в доказывании обязательный признак – вооруженность. Статья 210 УК РФ какого-либо подобного понятного признака не содержит, а лишь ориентирует правоприменителя на возможность (но вовсе не на обязательность) квалификации действий нескольких организованных групп под одним руководством в качестве самостоятельного состава преступления ст. 210 УК РФ.

Изученные нами научные комментарии к ст. 210 УК РФ позволяют сказать, что несмотря на то, что большинство авторов, судя по тезисам их комментариев ориентированных на расширение правоприменительной практики по делам о преступных сообществах, все же обращают внимание именно на недостаточную определенность и «обтекаемость» формулировок ст. 210 УК РФ, равно как и профильного для данной статьи постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10.06.2010 г. №12.

Ратифицированная РФ в 2004 году Палермская конвенция ООН против транснациональной организованной преступности (от 15.11.2000 г.) использованным в ст. 210 УК РФ понятием «преступное сообщество (преступная организация)» не оперирует. Пункт (а) статьи 2 Конвенции говорит об "организованной преступной группе", как о «структурно оформленной группе в составе трех или более лиц, существующей в течение определенного периода времени и действующей согласованно с целью совершения одного или нескольких серьезных преступлений или преступлений, признанных таковыми в соответствии с настоящей Конвенцией, с тем чтобы получить, прямо или косвенно, финансовую или иную материальную выгоду». В п. (с) Конвенции также сформулировано понятие «структурно оформленная группа» - «группа, которая не была случайно образована для немедленного совершения преступления…». Но последнее малоприменимо для российского уголовного права, т.к. групповые преступления, совершенные случайно сформированной группой, в УК РФ квалифицируются, как преступления, совершенные группой лиц по предварительному сговору. Все остальное подпадает под признаки «организованной преступной группы», но вовсе необязательно под признаки преступного сообщества. Поэтому профильная Конвенция ООН не содержит никаких положений, которые бы могли придать правоприменительной практике по делам о преступлениях, предусмотренных ст. 210 УК РФ, большую определенность – РФ вполне может выполнять вытекающие из данной Конвенции ООН обязательства и без наличия в УК РФ статьи 210, т.к. предусмотренные УК РФ составы преступлений УК РФ, как правило, содержат квалифицирующий признак – совершение преступления организованной преступной группой.

Нами был проведен опрос адвокатов, работающих в сфере уголовного судопроизводства, следователей и сотрудников уголовно-правовых кафедр отдельных ВУЗов на предмет наличия проблем правоприменительной практики по делам об ОПС. Часть респондентов констатировала, что статья 210 УК РФ мало пригодна для правоприменения, и как следствие, практика применения данной статьи в значительной степени произвольная. Респонденты, в любом случае, затруднились провести четкое различие между понятиями «организованная преступная группа» и «организованное преступное сообщество», указав, на отсутствие в законе и профильном постановлении Пленума Верховного Суда РФ четких критериев такого разграничения. В итоге, ст. 210 УК РФ в правоприменительной практике приобрела не совсем адекватное задачам уголовного судопроизводства значение – вменение данного состава позволяет увеличить срок предварительного следствия, а также дает полезные для стороны обвинения доводы для ареста обвиняемых и продления срока их содержания под стражей. Наконец, вменение по делу ст. 210 УК РФ, нередко выполняет роль некоего «пресса» для обвиняемых – стимулирует к сотрудничеству (а в иных случаях – к соглашательству) со следствием для тех, кто в таком сотрудничестве видит для себя перспективы, и угнетает тех обвиняемых, которые перспектив для себя в сотрудничестве со следствием не усматривают. Сравнение практики расследование дел о преступлениях, предусмотренных ст.ст. 210 и 209 УК РФ показывает, что по делам о преступлениях ст. 210 УК нередко значительная часть обвиняемых не содержится под стражей, в то время как по делам о преступлениях ст. 209 УК РФ мера пресечения в виде содержания под стражей применяется полноценно.
  Недостаточно перспективной представляется постановка перед Конституционным Судом РФ вопроса о проверке конституционности ст. 210 УК РФ на предмет недопустимости т.н. «двойного вменения», т.е. когда преступления, совершенные группой обвиняемых, квалифицируются, как совершенные ОПГ, но дополнительно действия обвиняемых квалифицируются по ст. 210 УК РФ (ОПС). Дело в том, что наиболее ожидаемым решением при такой жалобе будет указание на различность объектов преступного посягательства – ст. 210 УК РФ и такие составы, как ст.ст. 228.1, 159 и т.д. находятся в различных главах УК РФ.

С позиций уголовного права специальную норму ст. 210 УК РФ следует рассматривать во взаимосвязи с общими правилами ст. 35 УК РФ – о совершении преступлений группой лиц по предварительному сговору, организованной группой или преступным сообществом. Указание в частях 4 и 5 статьи 35 УК РФ на возможность существования преступного сообщества по делам о преступлениях, предусмотренных ст. 205.4 УК (террористическое сообщество), 208 УК (незаконное вооруженное формирование), 282.1 УК (экстремистское сообщество) в итоге фактически девальвирует такой признак, как наличие у ОПС цели – получение финансовой выгоды, т.к. последнее для составов ст.ст. 205.4, 208, 282.1 УК РФ нельзя признать характерным – цели деятельности террористических и экстремистских сообществ сугубо корыстными, как известно, не являются. Проблемным является и применение использованного в ч. 4 ст. 210 УК РФ понятия «лицо, занимающее высшее положение в преступной иерархии». Закономерно, что статистика не указывает на наличие подобного рода уголовных дел даже в отношении широко известных криминальных авторитетов уже в силу того, что с т.з. здравого смысла, прежде чем говорить о месте лица в преступной иерархии, необходимо путем доказательств описать общую преступную иерархию вообще в рамках конкретного дела по обвинению конкретного лица в совершении конкретных преступлений, в частности.

Представляется, что над подготовкой статьи 210 УК РФ в изначальной и последующих ее редакциях в большей степени участвовали криминологи, нежели специалисты в области криминалистики, т.е. раскрытия и расследования преступлений. Отсюда и диспозиция статьи 210 УК РФ характеризует определяемое ей преступное сообщество (преступную организацию) как сложное в практическом доказывании негативное социальное явление. Удаление в 2009 году законодателем из критериев ст. 210 УК РФ признака «сплоченность», как бесполезного, но сложного в доказывании, является только лишним подтверждением недостаточной с т.з. правоприменительной практики продуманности данной статьи, справедливо названную рядом респондентов «мертворожденной». Непонимание с т.з. правоприменительной практики вызывает и указание в ст. 210 УК РФ двух (как бы синонимичных) понятий – преступное сообщество и преступная организация. Профильное постановление Пленума Верховного Суда РФ указывает, что никакого различия между этими понятиями закон не устанавливает. Но если нет различия, зачем расширять понятийный аппарат? В смысле понятийного аппарата несколько странным выглядят и разъяснения профильного постановления Пленума Верховного Суда РФ. Диспозиция статьи 210 УК РФ говорит о преступном сообществе (преступной организации), а также о входящих в него структурных подразделениях и о представителях организованных групп. Пленум же Верховного Суда в п. (3) профильного постановления сообщает, что преступное сообщество может существовать в т.ч. в форме одной «структурированной организованной группы», что окончательно запутывает вопрос о том, чем отличается организованная преступная группа от преступного сообщества (в форме единичной структурированной преступной группы). Отсюда многие авторы обращают внимание на неопределенность понятия «структурированности». Представляется, что не было никакой практической необходимости вводить наряду уже с имеющимися (от законодателя) синонимичными понятиями «преступное сообщество» и «преступная организация», еще одно, причем не указанное в статье 210 УК, понятие «структурированная преступная группа», под которой, как видно из 2 абзаца п. (3) постановления Пленума ВС РФ, фактически подразумевается то же самое преступное сообщество.

В настоящее время практика следственных органов (в частности, органов СКР) при расследовании дел о преступлениях ст. 210 УК РФ пошла по интересному пути, состоящему в том, что после окончания срока давности по всем эпизодам преступлений, дело направляется в суд только с обвинением по ст. 210 УК РФ, а подлежащие прекращению за истечением сроков давности эпизоды включаются в предмет доказывания самой по себе деятельности ОПС. Однако, с т.з. уголовного права вопрос о возможности обвинения по ст. 210 УК РФ без обвинения по конкретным эпизодам совершения иных преступлений является дискуссионным.

Обозначив вышеизложенные проблемы, хотелось бы сказать несколько слов о рекомендациях по защите в делах с обвинением по ст. 210 УК РФ.

Сама по себе диспозиция ст. 210 УК РФ ориентирует на то, что важным элементом доказывания существования организованного преступного сообщества являются показания привлекаемых к уголовной ответственности лиц о том, что такое сообщество существовало фактически, и они в его деятельности участие принимали. Между тем, проведенный нами анализ отдельных дел о преступлениях, предусмотренных ст. 210 УК РФ, свидетельствует о том, что даже сотрудничающие со следствием обвиняемые не желают признавать свое участие в ОПС как в силу характера данной статьи УК, так и в силу того, что если понятие ОПС вызывает вопросы специалистов в области уголовного права, то юридически неграмотный обвиняемый вряд ли может точно понять, состоял он в ОПС или ОПГ. Конечно же, обвиняемый не является субъектом квалификации своих и других обвиняемых действий – особенно по такому сложному составу, как статья 210 УК РФ. Но если следствие (а в судебной стадии – государственное обвинение) идет по пути активного использования показаний отдельных обвиняемых о том, что они участвовали именно в ОПС, при допросе таких обвиняемых, прежде всего, надлежит выявить, что они под ОПС понимают. Так, по одному из рассмотренных в Санкт-Петербурге уголовных дел о сбыте наркотиков (2009 год) действия обвиняемых были дополнительно квалифицированы по ст. 210 УК РФ. На то время дело рассматривалось городским судом, и закономерно в ходе судебного следствия обвинение в части ст. 210 УК РФ не вполне нашло свое подтверждение исследованными по делу доказательствами. Действительно, по делу было установлено наличие нескольких групп лиц – одна занималась поставкой наркотика, другие – его сбытом, третьи – прикрытием такого сбыта. Однако, четкой связи между действиями этих групп доказано не было – все обвинение по ст. 210 УК РФ строилось на признательных показаниях отдельных обвиняемых о том, что они признают свое участие именно в ОПС, но связи между обозначенными обвинением руководителями групп доказано не было. Вопрос суда к подсудимым был такой: «Вы участие в ОПС признаете?». В итоге, в части обвинения по ст. 210 УК РФ по делу подсудимые были оправданы, и осуждены только за совершение преступлений о сбыте наркотиков организованной преступной группой. Возвращаясь к аналогии со ст. 209 УК РФ, несложно понять, что при обвинении по ст. 209 УК, когда доказан основной признак – вооруженность, у подсудимых вряд ли имело бы смысл уточнять, что они понимают под бандой и в связи с чем свое участие в банде осознавали.

В этой же связи следует обратить внимание на такие критерии ст. 210 УК РФ, как структурное подразделение и координация деятельности таких подразделений лицом, обвиняемым в руководстве преступным сообществом. С т.з. следственной практики, при обвинении по ст. 210 УК РФ в отношении руководителя важно установить не столько то, что он обязательно досконально знал о конкретных эпизодах преступлений, совершаемых входящими в ОПС группами, сколько факт получения им с этой деятельности выгоды (денег), и дачу им советов участникам ОПС, решение им возникающих у участников ОПС вопросов, руководство распределением денежных средств. В принципе, это соответствует толкованию, данному в п. (10) профильного постановления Пленума ВС РФ. Таким образом, при защите по подобного рода делам не следует придавать слишком большое значение доказыванию того, что обвиняемое в руководстве ОПС лицо не могло знать о совершении иными обвиняемыми того или иного конкретного преступления (за исключением ситуаций, когда возникает вопрос о наличии эксцесса исполнителя) или не знало даже о серии преступлений. Основное внимание следует уделить доказанности фактов получения обвиняемым в руководстве ОПС денежных средств, возникших в результате совершения преступлений, и характеру установленных следствием фактов общения такого обвиняемого с лицами, обвиняемыми в участии в ОПС.

При защите лица, привлекаемого к уголовной ответственности за участие в ОПС, в случае разъяснения подзащитному следователем примечания к ст. 210 УК об освобождении от уголовной ответственности за сотрудничество со следствием, следует разъяснить, что от уголовной ответственности за совершение иных (кроме ст. 210 УК) преступлений он (при доказанности своего участия в их совершении) освобождаться не будет. В ситуациях, когда речь идет о серии тяжких и особо тяжких преступлений, в которых участвует такое лицо, освобождение от уголовной ответственности по примечанию к ст. 210 УК РФ вряд ли внесет существенный вклад в наказание, которое будет в дальнейшем назначено приговором суда. Речь в таких ситуациях должна идти, прежде всего, о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве гл. 40.1 УПК РФ.

Безусловно, значение при защите от обвинения в преступлении, предусмотренном ст. 210 УК РФ, имеет полноценное выполнение в стадии предварительного следствия требований ст. 172 УПК РФ с участием обвиняемого. При описанной нами выше уголовно-правовой неопределенности диспозиции данной статьи, обвиняемому, конечно же, следует рекомендовать при выполнении требований ст. 172 УПК РФ (предъявлении обвинения) уточнить у следователя все те вопросы о преступном сообществе, которые ему непонятны. Причем, уточнить не в смысле проверки знаний следователем комментариев к ст. 210 УК РФ, а прежде всего, в смысле определения обстоятельств ст. 73 УПК РФ – обстоятельств, которые следствие доказывает, и которые обвиняемому предлагается опровергать. Следователь эти разъяснения обязан дать для обеспечения гарантий п. (1) ч. 1 ст. 47 УПК РФ, чтобы обвиняемый точно знал, в создании чего и руководстве чем именно он обвиняется. Позитивно, если защитник письменно зафиксирует разъяснения следователя и направит их для приобщения к материалам уголовного дела. Если не удалось надлежаще разобрать обвинение в стадии предварительного следствия, к тем же вопросам можно обратиться в начале следствия судебного – при выполнении требований 273 УПК РФ государственным обвинителем. Безусловно разъяснению подлежат такие понятия, как «преступное сообщество», «преступная организация», «структурированная преступная группа», - единственным возможным здесь разъяснением будет то, что это синонимы. И уже после этого можно перейти к разъяснению понятия «структурированность». Надо учесть, что такие разъяснения Пленум ВС РФ дает в абзаце 2 п. (3) профильного постановления, но как диспозиция ч. 1 ст. 210 УК, так и данные разъяснения Пленума ВС РФ приводят лишь к одному вопросу: что такое структурное подразделение. Этот вопрос разъясняется в п. (4) профильного постановления Пленума ВС РФ, причем нельзя не обратить внимание, что в качестве структурных подразделений Пленум ВС РФ предлагает рассматривать только те группы, которые отличаются между собой либо по функциям, либо территориально. Различие функций и территории действия между группами, фактически действующими под единым руководством, не всегда существует или может быть слишком размыто по установленным по делу обстоятельствам. Поэтому с учетом п.п. (3), (5) профильного постановления Пленума ВС РФ и диспозиции ч. 1 ст. 210 УК РФ «в сухом остатке» речь обычно должна идти лишь о том, что по делу установлено 2 или более групп лиц, совершающих преступления при едином руководстве действиями руководителей этих групп каким-то иным лицом (руководителем ОПС). Соответственно, целесообразно при разъяснении обвинения минимизировать имеющий значение объем текста обвинения, чтобы подзащитному (но не со слов адвоката, а со слов следователя) было понятно, какие именно обстоятельства в смысле ст. 73 УПК РФ обвиняемому (подзащитному) фактически предстоит оспаривать (при непризнании вины) или с чем именно ему следует согласиться (при признании в совершении преступлений). В случае надлежаще не понимающего о чем идет речь в обвинении, но соглашающегося со всем обвиняемого, в дальнейшем в ходе судопроизводства по делу не исключены ситуации, когда надлежащее сотрудничество обвиняемого со следствием не признает прокуратура, убедившись в том, что обвиняемый бездумно подтверждал ложную версию следствия, а действительно имеющие значение для дела обстоятельства не сообщал. Справедливости ради отметим, что такие исходы, конечно же, маловероятны.

По делам о преступлениях, предусмотренных ст. 210 УК РФ, в следственных документах (постановления ст. 171 УПК РФ, ходатайства ст.ст. 108, 109 УПК РФ) приходится видеть тезисы о наличии у обвиняемого коррупционных связей, хотя непосредственно о ст.ст. 290 – 291 УК РФ или о ст.ст. 285, 286 УК РФ никакой речи по делу не идет. Про такой признак, как наличие коррупционных связей, говорится и в профильном постановления Пленума ВС РФ. Конечно же, понятие «коррупция» не ограничивается составами преступлений, предусмотренных соответствующими статьями УК РФ, оно имеет более общий характер и определено в ст. 1 ФЗ «О противодействии коррупции», а именно: «коррупция … злоупотребление служебным положением, дача взятки, получение взятки, злоупотребление полномочиями, коммерческий подкуп либо иное незаконное использование физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства в целях получения выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав для себя или для третьих лиц либо незаконное предоставление такой выгоды указанному лицу другими физическими лицами…». И если следствие в процессуальных документах довод о наличии коррупционных связей обвиняемого приводит, то следователь, во-первых, обязан разъяснить обвиняемому (а также судам при рассмотрении ходаатйств ст.ст. 108, 109 УПК РФ), что он имеет ввиду, а во-вторых, хотя бы в рамках локального предмета доказывания (ст.ст. 108, 109 УПК РФ) обосновать это свое утверждение доказательствами. Направление защитником запросов в относимые к версии следствия о коррупционных связях обвиняемого органы бывает не лишим, если точно известно, что подзащитный ранее не участвовал ни в каких коррупционных преступлениях.

При осуществлении защиты по делам о преступлениях, предусмотренных ст. 210 УК РФ, нельзя недооценивать степень доказанности такого, на первый взгляд, не очень значимого признака, как наличие у группы общего денежного фонда («общак»). Однако, наличие указанного обстоятельства на практике рассматривается в качестве важного практически значимого признака ОПС, в то время как на его отсутствие (или на недоказанность существования) сторона защиты, безусловно, должна обращать внимание. Дело в том, что по общему правилу, преступная деятельность имеет корыстный характер – надуманным всегда видится тезис обвинения о том, что члены группы подчинялись ее руководителю ввиду его большого авторитета. На самом деле, ключевым вопросов в организации членов группы является именно финансовая составляющая, наиболее иллюстративным доказательством наличия которой является «общак». По тем же причинам надлежит уделить специальное внимание степени доказанности фактов распределения между участниками группы доходов, полученных в результате совершения преступлений. Встречающееся иной раз простое указание в обвинении, что получаемые в результате совершения преступлений денежные средства участники ОПС распределили между собой (или руководитель ОПС распределил между участниками), не основанное на имеющихся в материалах дела доказательствах, является практически значимым недостатком обвинения. Выше мы обращали внимание на противоречивость общего правила ч.ч. 4 и 5 ст. 35 УК РФ и диспозиции ч. 1 ст. 210 УК РФ в части обязательности для ОПС признака получения финансовой выгоды и распределения доходов, т.е. обстоятельств, свидетельствующих о корыстной направленности деятельности обвиняемых. Но эти противоречия законодателя, между тем, не снимают со стороны обвинения обязанность полноценного доказывания финансовых обстоятельств деятельности ОПС, версию о существовании которого они обосновывают – в любом случае типовым тезисом обвинительного заключения является то, что обвиняемые по ст. 210 УК РФ лица действовали именно с корыстной целью. Практической проблемой здесь может явиться ситуация, когда при неопределенности в доказывании поступления и фактического распределения денежных средств следствие дополнительно возбуждает дело по ст. 174.1 УК РФ (легализация преступных доходов), соединяет его с делом о преступлениях ст. 210 УК РФ, после чего на основании ч. 2 ст. 154 УПК выделяет для завершения расследования несколько эпизодов профильных для ОПС преступлений и обвинение по ст. 210 УК, а дело об иных эпизодах и по ст. 174.1 УК РФ продолжает расследованием. Однако, с т.з. защиты в таких случаях все равно следует говорить лишь о том, что ключевой для квалификации действий обвиняемых по ст. 210 УК РФ признак – распределение денежных средств, полученных в результате совместной деятельности членов предполагаемого ОПС, не подтверждается представленными стороной обвинения доказательствами.

Полагаем, что вышеприведенные соображения могут представлять интерес для участников процесса со стороны защиты по делам о преступлениях, предусмотренных ст. 210 УК РФ.