Содержание под стражей как мера пресечения, неизменно является наиболее существенным ограничением прав обвиняемого, и таким образом, неизменной проблемой в работе защитника по уголовному делу. Порядок заключения под стражу и продления срока содержания под стражей статьи УПК РФ – 108 – 110, 255, 228, 236. Следует также обратить внимание на гарантии ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и на ст. 22 Конституции РФ Судопроизводственная практика рассмотрения материалов в порядке ст. 109 УПК РФ неизменно показывает общий алгоритм формирования выводов суда: обстоятельства, послужившие основанием для ареста обвиняемого и при предыдущих продлениях срока его содержания под стражей, не изменились, стороной защиты не приведено безусловных оснований невозможности дальнейшего содержания обвиняемого под стражей. Статистика Судебного департамента при Верховном Суде РФ неизменно свидетельствует о том, что порядка 90% ходатайств следствия об аресте обвиняемого судами удовлетворяется, а при продлении срока содержания под стражей суды удовлетворяют порядка 98% соответствующих ходатайств следователей, и такая статистика вполне согласуется с выше обозначенным общим алгоритмом рассмотрения судами дел в порядке ст.ст. 108, 109 УПК РФ.
Опровергать типовые доводы следствия (а при апелляционном обжаловании – доводы суда) о наличии возможности обвиняемого при применении к нему иной меры пресечения воспрепятствовать ходу предварительного следствия, установлению истины по делу, потенциальной возможности скрыться от следствия или суда или угрожать безопасности свидетелей и потерпевших по уголовному делу, конечно, является обязанностью защитника, который может даже уделить этим доводам значительную часть своего выступления в суде. Но при выше обозначенных подходах такие доводы стороны защиты суд признает недостаточными, и отсюда значение приобретают именно безусловные основания для отказа в дальнейшем продлении срока содержания обвиняемого под стражей.
В данном случае мы оставим за пределами обсуждения вопросы применения Постановления Правительства РФ от 14.01.2011 г. №3 «О медицинском освидетельствовании подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» с перечнем тяжких заболеваний, препятствующих содержанию под стражей. Эти ситуации, во-первых, исключительные, во-вторых, требуют отдельного обсуждения с участием специалистов в области медицины. В рамках настоящей статьи мы обсудим исключительно те безусловные основания для отказа в продлении срока содержания обвиняемого под стражей, которые носят не медицинский, а сугубо процессуальный характер.
Начать следует с частей 5 и 6 статьи 109 УПК РФ о том, что за 30 суток до окончания предельного срока содержания под стражей (12 месяцев для тяжких и 18 – для особо тяжких преступлений) обвиняемому и его защитнику должны быть предъявлены материалы оконченного расследованием уголовного дела, и при неисполнении данного условия согласно ч. 6 ст. 109 УПК РФ, но только по истечению ранее установленного судом предельного срока содержания под стражей обвиняемый подлежит немедленному освобождению. Казалось бы понятные критерии оценки соблюдения условий ч.ч. 5 и 6 ст. 109 УПК РФ на практике вызывают долгие обсуждения в судах, иной раз приводя к обращению обвиняемых с жалобой в Европейский Суд по правам человека на нарушение их прав, гарантированных ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, и с кассационными жалобами в Верховный Суд РФ.
Условие первое состоит в том, что за 30 суток до окончания предельного срока содержания обвиняемого под стражей следователь должен выполнить требования ст. 215 УПК РФ, т.е. с участием обвиняемого и его защитника составить протокол уведомления стороны защиты об окончании следственных действий. Выполнение требований ст. 215 УПК РФ производится по правилам проведения следственного действия, т.к. ч. 1 ст. 215 УПК является отсылочной к ст. 166 УПК РФ об общих правилах составления протокола следственного действия. Уведомление об окончании расследования не всегда носит сугубо формальный характер. Дело в том, что решение следователя о признании достаточности проведенных по делу следственных действий может быть обжаловано стороной защиты – например, если следователь не проверил алиби обвиняемого, не назначил обязательную или существенную для дела судебную экспертизу и пр. Типична ситуация, когда следователь совмещает в один день составление протокола ст. 215 УПК РФ и начало выполнения требований ст. 217 УПК, не обращая внимание на указанное в ч. 1 ст. 217 УПК условие – ознакомление с материалами законченного расследованием дела начинается только после выполнения требований ст. 216 УПК об ознакомлении с этими материалами еще одного участника процесса со стороны обвинения – потерпевшего (и его представителя). Определяя такую последовательность, законодатель исходит из того, что перед началом ознакомления с материалами дела стороны защиты сторона обвинения в полном составе (т.е. в т.ч. потерпевший и его представитель) должна закончить реализацию своих прав на сбор доказательств обвинения. Принципиально незаконна практика, когда следователь начинает выполнение требований ст. 217 УПК РФ с предоставления обвиняемому и его защитнику для ознакомления 1 тома уголовного дела, состоящего из нескольких томов. При этом ссылка на то, что по делам с несколькими обвиняемыми последовательность предоставления томов определяет следователь, совершенно непригодна. При внимательном прочтении ч. 1 ст. 217 УПК несложно видеть, что перед тем, как обвиняемому и его защитнику тома уголовного дела начнут предоставляться (т.е. передаваться во временное пользование для изучения), им необходимо все тома оконченного расследованием дела предъявить, а при наличии соответствующего ходатайства – предъявить и вещественные доказательства. И лишь после того, как участники процесса со стороны защиты обозрели предъявленные (но еще не предоставленные) им материалы, оценив их объем, обвиняемый принимает решение, совместно или раздельно с защитником он будет осуществлять ознакомление. Только после этого следователь начинает предоставлять (передавать для прочтения) обвиняемому и его защитнику те тома, которые считает нужным, если по делу проходят несколько обвиняемых. Если выполнение вышеизложенного установленного УПК РФ процессуального алгоритма нарушено, и нарушение до начала течения 30-суточного срока до окончания предельного срока содержания под стражей следователем не устранено, речь может идти о безусловном основании, предусмотренном ч. 6 ст. 109 УПК РФ для отказа судом в удовлетворении ходатайства следствия о дальнейшем продлении срока содержания обвиняемого под стражей.
Нами изучен ряд дел, где имелись очевидные нарушения вышеизложенного процессуального алгоритма. К сожалению, не всегда суды (в т.ч. в кассационной инстанции) принимали буквальное толкование положений ст. 215, ч. 1 ст. 217 УПК РФ, о которых сказано выше. Прежде всего, по одному из дел суды не нашли достаточным для безусловного отказа в продлении срока содержания под стражей тот факт, что протокол ст. 215 УПК РФ был составлен следователем с обвиняемым без участия защитника, но с участием понятых. Толкование судами ситуации состояло в том, что уведомить обвиняемого и его защитника об окончании предварительного следствия следователь может и раздельно. Кроме того, не принималось во внимание буквальное содержание ч. 6 ст. 109 УПК РФ о том, что материалы оконченного расследованием дела должны быть «предъявлены обвиняемому и его защитнику» (о том же указано в ч. 1 ст. 217 УПК РФ). Действительно, ни ч.ч. 5 и 6 ст. 109 УПК РФ, ни ст. 215, ни ч. 1 ст. 217 УПК РФ не подчеркивают обязательность проведения этих процессуальных действий с обвиняемым и его защитником совместно, что теоретически дает возможность для произвольного толкования указанных процессуальных норм и может приводить к существенному нарушению права обвиняемого на свободу при отсутствии законных оснований для дальнейшего его содержания под стражей. Другая терминологическая неопределенность норм ч.ч. 5 и 6 ст. 109 и ч. 1 ст. 217 УПК РФ состоит в использовании слов «предъявление» и «предоставление». Слова эти вовсе не синонимичные, что несложно видеть из толковых словарей русского языка: предъявить – показать (в нашем случае – показать наличие и объем), предоставить – передать во временное пользование (в нашем случае – для прочтения). Но суды, а также следователь и прокурор, толкуют термин «предъявить» в смысле «предоставить», и право на такое толкование у них, в принципе, есть.
Представляется, что обращение с соответствующей жалобой в Конституционный Суд РФ или редакция законодателем содержания ч.ч. 5 и 6 ст. 109 и ч. 1 ст. 217 УПК РФ могло бы устранить неопределенность с толкованием закона в вышеуказанной части, поскольку участники процесса со стороны защиты и со стороны обвинения допускают существенно различающиеся между собой толкования процедуры, правильность проведения которой может существенно влиять на оценку законности ограничения прав обвиняемого на свободу. Но это лишь общая рекомендация о целесообразности обращения в подобных ситуациях в Конституционный Суд РФ с жалобой о проверке конституционности обсуждаемых положений УПК РФ на предмет их соответствия ст. 22 Конституции РФ. Частные же рекомендации состоят в следующем.
Установив, что следователь предлагает подписать протокол уведомления об окончании следственных действий без участия защитника, обвиняемый, если считает, что участие защитника при выполнении требований ст. 215 УПК РФ ему необходимо, ходатайствует о приглашении осуществляющего его защиту адвоката по соглашению или (при невозможности явки последнего) о назначении ему адвоката в порядке ст.ст. 50, 51 УПК РФ. При этом сам по себе простой отказ от подписания протокола ст. 215 УПК РФ неэффективен – следователь выполнит указанные в ч. 1 ст. 215 УПК условия ст. 167 УПК РФ, т.е. зафиксирует отказ обвиняемого от подписания протокола в присутствии понятых. Далее уже при рассмотрении в суде ходатайства следствия о дальнейшем продлении срока содержания обвиняемого под стражей участники процесса перейдут к своим толкованиям вышеуказанной неопределенности ст. 215 УПК РФ. Суд же, выслушав участников процесса со стороны обвинения и защиты, и будучи вполне осведомлен о дискуссионности доктринальных толкований указанных норм, скорее всего, будет применять общий подход к оценке значимости предполагаемого стороной защиты и оспариваемого стороной обвинения процессуального нарушения. Проще говоря, суду необходимо понять, что было бы, если бы защитник при уведомлении обвиняемого об окончании следственных действий присутствовал. Именно поэтому защитник, в дальнейшем узнавший, что с его подзащитным составили протокол ст. 215 УПК РФ без его участия, должен понять основной вопрос: имелись ли на момент составления протокола ст. 215 УПК РФ у стороны защиты возражения против окончания предварительного следствия, и если таковые имеются, обжаловать принятое в порядке ст. 215 УПК РФ решение следователя. Если у подзащитного имелись ходатайства, значимые для оценки достаточности выполненных по делу следственных действий, то их необходимо помочь ему составить и подать. Жалоба в порядке ст. 125 УПК на общее нарушение процедуры составления протокола ст. 215 УПК РФ без участия защитника также является обязательной, но как показали изученные нами материалы, суд первой инстанции может отказать в ее принятии к рассмотрению, не усмотрев в обжалуемых действиях следователя нарушения конституционных прав заявителя или доступа заявителя к правосудию. Отказ суда в приеме жалобы ст. 125 УПК обжалуется в этом случае в апелляционном порядке. При приеме жалобы судом к производству в судебном заседании выясняются все обстоятельства и причины, по которым требования ст. 215 УПК РФ следователь выполнял без участия защитника – адвоката по соглашению и не принял меры к назначению защитника в порядке ст.ст. 50, 51 УПК РФ.
В другой ситуации, когда следователь составляет протокол ст. 215 УПК РФ надлежаще, т.е. наряду с обвиняемым при составлении протокола присутствует защитник, при наличии различных толкований норм ч. 1 ст. 217 и ч.ч. 5 и 6 ст. 109 УПК РФ, защитник очевидно должен принимать то толкование, которое максимально обеспечивает права и законные интересы подзащитного. Это означает, что защитник должен указать на необходимость вначале предъявить ему и подзащитному все прошитые и пронумерованные тома уголовного дела, чтобы после этого участники процесса со стороны защиты имели возможность обсудить режим ознакомления (если оно совместное) или заявить о возможности знакомится с делом раздельно. Однако, отказ знакомиться с тем томом уголовного дела, который следователь принес и предоставляет – лишь на том основании, что все прошитые и пронумерованные тома дела следователь не принес и не предъявил – нельзя считать правильным. Кроме того, в каких то (редких) случаях, прямой отказ читать том №1 уголовного дела следователь может расценить, как отказ от ознакомления с материалами уголовного дела, что вряд ли будет способствовать защите прав и законных интересов обвиняемого.
В дальнейшем, при обращении следователя с ходатайством в суд о дальнейшем продлении срока содержания обвиняемого под стражей все из вышеуказанных нарушений, если они допущены, сторона защиты доводит до суда, а при неэффективности своих доводов о наличии безусловного основания (ч. 6 ст. 109 УПК РФ) отражает их в апелляционной и кассационных жалобах. При непризнании апелляционным судом обоснованности буквального толкования стороной защиты обсуждаемых положений процессуального закона, и таким образом, при вступлении в законную силу постановления суда о дальнейшем продлении срока содержания под стражей (свыше предельно установленного ст. 109 УПК РФ), в течение 6 месяцев со дня провозглашения апелляционного определения подзащитный может обратиться с жалобой в ЕСПЧ о нарушении своих прав, гарантированных ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, что при этом не исключает целесообразности обращения с теми же доводами в кассационную инстанцию. В дальнейшем, в подготовительной стадии рассмотрения дела судом (т.е. на предварительном слушании) следует обратиться к положениями ч. 6 ст. 236 УПК РФ – о возможности отмены судом по уже поступившему в суд уголовному делу меры пресечения в виде заключения под стражу при выявлении судом нарушения требований ч. 5 ст. 109 УПК РФ.
Известно, что по поступившему в суд уголовному делу судья решает в вопрос о мере пресечения (п. (3) ч. 1 ст. 228 УПК РФ). При этом, как следует из ч. 2 ст. 228 УПК РФ, вопрос о мере пресечения может решаться судом на предварительном слушании. Изученная нами практика судов о назначении предварительного слушания, а также вынесенные в ходе проведения предварительного слушания постановления о продлении срока содержания под стражей свидетельствуют о том, что по данному вопросу существует, по крайней мере, две проблемы: первая – суды часто не учитывают требования ч. 2 ст. 228 о том, что если в предварительном слушании рассматривается вопрос о мере пресечения, то суд обязан известить всех участников процесса не позднее, чем за три дня о рассмотрении данного вопроса и, вторая – какой статьей (109 или 255 УПК РФ) обязаны руководствоваться суды, продлевая срок содержания под стражей на подготовительной стадии судебного процесса?
Норма об извещении о повестке судебного заседания за три дня направлена на то, чтобы стороны могли к данному вопросу подготовиться и собрать необходимые документы для того, чтобы иметь возможность добиться более мягкой меры пресечения, то есть направлена на осуществление права на защиту. Это также означает, что если вопрос ставится в предварительном судебном заседании по инициативе стороны обвинения, то сторона обвинения должна заранее выйти с ходатайством в суд (полагаем, оно может быть только письменным) и, соответственно, сторона защиты может это ходатайство получить и подготовить по нему возражения. Но парадокс в том, что сторона защита практически никогда не ставит вопрос о нарушении данной нормы перед судами апелляционной инстанции. Причем и Пленум Верховного Суда РФ никогда не рассматривал вопрос о необходимости соблюдения этой нормы.
Вторая проблема - как следует из практики, суды при продлении срока содержания под стражей или домашнего ареста в предварительном слушании всегда ссылаются на ст. 255 УПК РФ, хотя правомерность такой ссылки не только неочевидна, но и, возможно, ошибочна. Дело в том, что ст. 255 УПК РФ говорит о порядке избрания и продления срока содержания под стражей в отношении (буквально) подсудимого. А до назначения основного заседания нет подсудимого. Понятие «подсудимый» сформулировано в ч. 2 ст. 47 УПК РФ – это обвиняемый, в отношении которого судебное разбирательство назначено. То есть, в предварительном судебном заседании нет подсудимого и, соответственно, ст. 255 УПК РФ к лицу, в отношении которого проводится предварительное судебное слушание, неприменима. В то же время, иной раз предварительное слушание может длиться до года, и у судов, в ходе такого предварительного слушания, возникает неоднократная необходимость продления ранее избранной меры пресечения. При этом ст. 109 УПК РФ предусматривает продление срока содержания под стражей обвиняемого, но по ходатайству следователя, который свою работу по делу закончил. Кроме того, эта статья (в отличие от ст. 255 УПК РФ) имеет ограничения по срокам применения – 12 и 18 месяцев, для тяжких и особо тяжких преступлений, соответственно. Статья 236 УПК РФ о видах принимаемых судьей на предварительном слушании решений, кроме возможности отмены меры пресечения в виде заключения под стражу при нарушении требований ч. 5 ст. 109 УПК РФ, более про меру пресечения ничего не сообщает.
Представляется, что если по итогам предварительного слушания судья назначает судебное заседание (т.е. судебное разбирательство, согласно п. (51) ст. 5 УПК РФ), то с этого момента обвиняемый именуется подсудимым, в отношении которого ст. 255 УПК РФ вполне применима. Во всех иных случаях, в том числе если судья по итогам предварительного слушания принимает иное из перечисленных в ст. 236 УПК решений (за исключением решения о возвращении уголовного дела прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ – об этом см. ниже) – например, направляет дело в иной суд по правилам подсудности, процессуальной фигуры «подсудимый» не возникает. Следует обратить внимание, что в профильном постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 19.12.13 г. №41 (п.п. 28, 31 и 33) указывается на применение при избрании или продлении сроков содержания в подготовительной ситуации судопроизводства положений ст.ст. 108, 109 УПК РФ – о содержании под стражей обвиняемых (а не подсудимых). Таким образом, во всех ситуациях, когда во время предварительного слушания судья без назначения судебного заседания (для проведения судебного разбирательства) принимает решение о продлении срока содержания обвиняемого (но не подсудимого) под стражей на основании ст. 255 УПК РФ, речь может идти о наличии безусловного основания для отмены такого судебного решения, как вынесенного в отношении ненадлежащего участника судопроизводства.
Судебная практика вышестоящих судов не сообщает нам о примерах, когда такой вопрос ставился при апелляционном или кассационном обжаловании, и соответственно, о принятых по нему вышестоящими судами решениях. Очевидным контрдоводом здесь будет служить тезис о том, что кроме порядка ст. 255, УПК РФ по вопросу о мере пресечения для обвиняемого, числящегося «за судом», иного порядка не содержит, а уголовно-процессуальный закон, как известно, может применяться по аналогии. Нам представляется не верным, что принцип аналогии процессуального права суды годами применяют по вопросу о таком существенном ограничении прав, как содержание под стражей. Была бы показательной ситуация, если бы обвиняемый, обжалуя продление в отношении него судом срока содержания под стражей в порядке ст. 255 УПК РФ в подготовительной стадии, указал апелляционному суду, что предусмотренного ст. 255 УПК РФ статуса «подсудимый» он не имеет, а вышестоящий (апелляционный) суд, рассмотрев приведенные нами выше соображения, в апелляционном решении разъяснил бы про применение аналогии права для решения вопроса об ограничении права обвиняемого по свободу. Однако, справедливо и то, что п. (с) ч. 1 ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод предполагает исключительно законное содержание под стражей лица, и применение принципа аналогии процессуального права в данном вопросе само по себе указывает на некую правовую неопределенность в ключевом для оценки законности вопросе, т.е. в самом наличии в национальном законодательстве понятной и исключающей двусмысленное толкование процедуры принятия соответствующего судебного решения. Но более важно иное. Из норм УПК РФ, регулирующих вопросы содержания под стражей лиц, в отношении которых осуществляется уголовное преследование – подозреваемый, обвиняемый, подсудимый (в отношении последнего уголовное преследование в смысле п. (55) ст. 5 УПК РФ в суде осуществляется стороной обвинения) и их толкований Конституционным Судом РФ, следует, что отсутствие предельного срока содержания под стражей возникает лишь для реализации обвиняемым права на защиту и в период реализации им этого права, когда следственные действия в отношении него уже завершены. Характерным примером здесь является ряд решений Конституционного Суда РФ о проверке конституционности ст. 109 УПК РФ о продлении срока содержания под стражей для ознакомления стороны защиты с материалами уголовного дела (об этом см. в т.ч. ниже), и в принципе, такой подход можно было бы признать справедливым – считаешь себя не виновным и не желаешь лишний месяц содержаться в СИЗО на стадии предварительного следствия – быстрее заканчивай знакомиться с материалами уголовного дела и доказывай свою невиновность в суде. Суд же не является органом уголовного преследование, и при осуществлении уголовного преследования в судебной стадии сторона обвинения гораздо более ограничена, нежели в стадии предварительного следствия, в рамках которого сторона обвинения не только осуществляет уголовное преследование, но и ведет производство по уголовному делу. От того, кто ведет производство по делу – суд или сторона обвинения (следователь) – как известно, существенно зависят и сроки такого производства. И в досудебной стадии, когда срок судопроизводства напрямую зависит от действий (или бездействий) стороны обвинения (следователя, дознавателя), законодатель разумно установил (в ст. 109 УПК) предельные сроки содержания обвиняемого под стражей. Для судебной стадии рассмотрения дела законодатель предельных сроков содержания под стражей подсудимого в ст. 255 УПК РФ не установил, учитывая, что производство по делу в этой стадии осуществляется не стороной обвинения, а судом, имеющим все полномочия надлежаще реагировать на ситуации, когда сторона обвинения в своей стадии представления доказательств судебное разбирательство явно затягивает. При разрешении ходатайств следователя ст. 109 УПК РФ суды обычно лишены возможности полноценно оценивать тактику осуществления уголовного преследования, разумность срока предварительного следствия, в отличие от судебной стадии рассмотрения дела, когда производство по делу уже осуществляется судом. Отсюда и установлены предельные сроки содержания обвиняемого, но не подсудимого, под стражей. Эти предельные сроки содержания под стражей являются гарантией права обвиняемого (т.е. лица, которое еще не предано суду) в смысле максимально возможного срока ограничения его конституционного права на свободу. Допустимо ли ограничение этих гарантий обвиняемого на основе принципа аналогии процессуального права? Ведь аналогии процессуального права напрямую зависят от примененного толкования процессуальных норм, и при разных толкованиях возникают разные, иной раз, даже прямо противоположные аналогии.
Выше мы указали, что фактически в судебной практике ст. 255 УПК РФ о содержании под стражей подсудимого применяется к обвиняемым судами в подготовительной стадии по аналогии, потому что в УПК РФ нет иной нормы. Но в данном случае речь идет о конституционном праве, гарантированном ст. 22 Конституции РФ, допустимость ограничения которого определена исключительно ч. 3 ст. 55 Конституции РФ о том, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Обращаем внимание – федеральным законом (в нашем случае УПК РФ), а не его применением по аналогии. Чтобы убедиться в справедливости нашего суждения о недопустимости ограничения конституционных прав граждан на основании применения закона по аналогии, достаточно вспомнить о том, что принцип аналогии в том же уголовном праве не применяется. Наконец, если необходимо, всегда можно привести аналогию о недопустимости применения ст. 255 УПК РФ к лицу, не являющемуся подсудимым. Так, например, положения ст. 109 УПК РФ по аналогии вполне могут применяться в подготовительной стадии, если заменить указанное в ст. 109 УПК РФ ходатайство следователя о продлении срока содержания под стражей на аналогичное ходатайство государственного обвинителя – прокурора. Или, например, в подготовительной стадии суд принимает решение о передаче дела по подсудности в иной суд. Можно ли рассматривать эту ситуацию как необходимость дальнейшего содержания под стражей обвиняемого для обеспечения его права на защиту или на доступ к правосудию, т.е. на законный состав суда? Вроде бы да, а вроде бы и нет. Дело в том, что решение вопроса о направлении уголовного дела с обвинительным заключением в тот или иной суд по правилам подсудности принимает прокурор без какого-либо обсуждения со стороной защиты. И если прокурор с оценкой вопросов подсудности не разобрался – это исключительно вина стороны обвинения – т.е. ситуация аналогична такой, при которой следователь не уложился в установленные ч.ч. 5 и 6 ст. 109 УПК РФ сроки завершения расследования и начала выполнения требований ст. 217 УПК РФ. Но почему суд вынужден продлевать срок содержания обвиняемого под стражей, продолжая ограничение его прав ст. 22 Конституции РФ на основе применения аналогии процессуального права (ст. 255 УПК РФ), если исключительно действия стороны обвинения (прокурора) привели к волоките с началом стадии судебного разбирательства уголовного дела?
Конечно, добросовестный и рачительный следователь должен стараться передать законченное расследованием (и ознакомлением) дело прокурору с обвинительным заключением за несколько месяцев до истечения предельных сроков содержания обвиняемых под стражу, если такие обвиняемые по делу имеются. И тогда в подготовительной стадии перед судом не будут возникать вопросы о том, как учитывать предельные сроки ст. 109 УПК РФ в ситуации, когда они уже много месяцев как истекли. Но интересы следствия в досудебной стадии с интересами суда по процедурным вопросам на практике никогда не пересекаются, а потому следователь – субъект производства по делу в досудебной стадии – при необходимости, всегда полноценно исчерпает все предельные сроки содержания обвиняемого под стражей, т.к. законодатель в ст. 109 УПК РФ установил предельные сроки содержания обвиняемых под стражей именно для стадии предварительного следствия. Поэтому, на наш взгляд, необходимо дополнить ст.ст. 228 и 236 УПК РФ указанием на конкретные предельные сроки содержания под стражей обвиняемого в стадии подготовки к судебному заседанию. Существующая же практика применения ст. 255 УПК РФ по аналогии, на наш взгляд, прямо противоречит требованиям ч. 3 ст. 55 Конституции РФ о допустимости ограничения конституционных прав только на основании федерального закона, в смысле его прямого применения, но не на основе аналогии правовых норм.
Отдельной темой являются ситуации с возвращением уголовного дела прокурору судом в порядке ст. 237 УПК РФ, после чего иной раз уголовное дело еще и направляется на доследование. Известно, что ч. 3 ст. 237 УПК РФ обязывает суд при необходимости продлить срок содержания обвиняемого под стражей для производства следственных и иных процессуальных действий с учетом сроков, предусмотренных ст. 109 УПК РФ. Вопросы о сроках содержания под стражей для таких случаев рассмотрены в постановлении Конституционного Суда РФ от 16.07.15 г. №23-П «По делу о проверке конституционности положений ч.ч. 3 – 7 ст. 109 УПК РФ и ч. 3 ст. 237 УПК РФ в связи с жалобой гр-на С.В. Махина». Суть жалобы С.В. Махина состояла в том, что на момент поступления его уголовного дела в суд срок его содержания под стражей составлял 21 месяц 19 суток, т.е. явно за пределами установленных ст. 109 УПК предельных сроков. Возвращая дело прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ, суд продлил срок содержания Махина С.В. под стражей, прокурор направил уголовное дело для проведения дополнительного расследования, по окончанию которого следователь перешел к повторному выполнению требований ст. 217 УПК РФ. Для целей повторного ознакомления стороны защиты с делом срок содержания Махина С.В. вновь продлевался судами в порядке ст. 109 УПК РФ – всего до 43 месяцев 25 суток. При этом сторона защиты регулярно заявляла судам о нарушении ч. 6 ст. 109 УПК РФ, т.к. повторное ознакомление было начато явно позднее 18 месяцев содержания обвиняемого под стражей. В жалобе в Конституционный Суд РФ заявителем ставился вопрос о том, что после возврата дела прокурору (и направления дела на дополнительное расследование) сторона обвинения перестает быть связанной установленными ст. 109 УПК РФ предельными сроками содержания обвиняемого под стражей. В постановлении по жалобе Махина С.В. Конституционный Суд РФ согласился с тем, что ограничение права на свободу предполагает необходимость наличия временной определенности такого ограничения. При этом проблемы продления срока содержания обвиняемого под стражей для выполнения требований ст. 217 УПК РФ Конституционный Суд РФ не усмотрел в связи с тем, что выполнение этих требований является правом на защиту, реализуемым по усмотрению самого обвиняемого. Решения о продлении срока содержания под стражей на досудебной и судебной стадиях (т.е. в порядке ст.ст. 108, 109 и ст. 255 УПК РФ), как указал Конституционный Суд РФ, не являются взаимозависимыми, и предельный срок содержания под стражей на судебной стадии устанавливаться не должен, в отличие от стадии досудебного производства по делу. Указание в ч. 3 ст. 237 УПК РФ на необходимость учета при продлении срока содержания обвиняемого под стражей при возвращении дела прокурору сроков ст. 109 УПК РФ не свидетельствует о том, что сроки ст. 109 УПК РФ распространяются на устанавливаемый судом при возвращении дела прокурору срок содержания обвиняемого под стражей, а говорит лишь о том, что суд должен фактически имеющийся по делу срок содержания обвиняемого просто учесть (на предмет его разумности). «Таким образом, - отмечает Конституционный Суд РФ в рассматриваемом постановлении, - суд может продлить время содержания обвиняемого под стражей за рамками предельного срока в целях его ознакомления с материалами, полученными в результате проведения необходимых для устранения препятствий к судебному рассмотрению уголовного дела следственных и иных процессуальных действий, а по ходатайству обвиняемого или его защитника – и с иными материалами уголовного дела». Вопрос о сроках содержания обвиняемого под стражей при возвращении судом дела прокурору Конституционный Суд РФ определил как вопрос, решаемый в особом процессуальном порядке. Далее обращено внимание на такие резонные обстоятельства, как зачет срок содержания обвиняемого под стражей в общий срок наказания и право оправданного на получение компенсации, в т.ч. за период его содержания под стражей. Между тем, данным постановлением Конституционный Суд РФ рекомендовал законодателю рассмотреть вопрос о внесении изменений в соответствующие нормы уголовно-процессуального права, т.е. как нам представляется, фактически признал существование правовой неопределенности в вопросе о сроках содержания под стражей при возвращении судом уголовного дела прокурору в порядке ч. 3 ст. 237 УПК РФ.